* * *

Дом горел красиво.

Языки пламени вздымались на несколько метров выше крыши, освещая все вокруг ярким светом. Зрелище завораживало, хотя даже мне было понятно с первого взгляда, что это целенаправленный поджог. Дом горел со всех сторон одновременно, причем снаружи, постепенно проникая внутрь здания.

— Господи, горе-то какое, — негромко сказала мама, но я услышал ее голос вполне отчетливо.

Послышались сирены, и на сцене появились новые действующие лица — пожарные приехали на удивление быстро.

Я оглянулся и увидел стоящего неподалеку хозяина сгоревшего особняка. Сейчас Матвей Ильич выглядел гораздо старше тех лет, которые я щедрой рукой отсыпал ему при нашем знакомстве. Семьдесят лет точно, а может быть, даже старше. В свете пламени его лицо казалось восковой маской с резкими чертами и полным отсутствием эмоций. Суровый дедуля — у него дом горит, а он даже не морщится.

— Главное, что все живы остались, — прижала руки к лицу мама. — Что же могло случиться? Проводка коротнула?

Страх короткого замыкания был одним из любимых пунктиков мамы. Когда я им с папой дом покупал, так она лично обошла и потрогала рукой все розетки с выключателями, как будто хоть что-то понимала в электрике. Расстраивать маму еще больше не хотелось, поэтому я решил промолчать и оставить свои мысли о поджоге при себе. А ведь район казался тихим и мирным. По крайней мере, именно этими обстоятельствами я интересовался в первую очередь, подыскивая дом для родителей.

— Мам! Пап! Пойдемте домой, — позвал я. — Ничего интересного уже не будет.

В конце концов, это трагедия, и мы не в театре. Зевак и без нас хватает.

Если я и рассчитывал лечь досыпать, то дома понял, что можно забыть о таком великолепии. Мама продолжала сокрушаться о пожаре, постоянно вспоминая, какой милый сосед и какой красивый у него дом… Был…

Пришлось даже заставить ее выпить успокоительное. Все-таки возраст дает о себе знать, у мамы периодически скачет давление, да и сердце иногда покалывает. Отец же от лекарств отказался, ограничившись проверенным временем рецептом — «перекурили, выдохнули, забыли». Сколько себя помню — всегда эта мантра у него работает. Минут через двадцать со второго этажа раздавался богатырский храп, заглушающий даже лай овчарки на соседнем участке.

— Хорошо еще, что никто не погиб, — неизвестно в какой раз повторила одну и ту же мысль мама. — Может, и прав Матвей Ильич, что одному иногда все-таки спокойнее. Дом жалко, но если бы люди погибли, то совсем плохо было бы.

Мне оставалось только многозначительно поддакнуть. Я одним глотком допил чай и решительно встал из-за стола.