Дэдрин уронил руку, его лицо оставалось непроницаемым.

– Это невозможно.

– Я хочу видеть ее сейчас же!

– Я сказал нет! – оборвал его Дэдрин. – Ты не вынесешь этого.

Джарен икнул, и еще одна слеза покатилась по щеке, но он тут же смахнул ее.

– Мне не нужно твое разрешение. Я сам найду ее. Я уже делал это, смогу и снова.

Мальчик развернулся, но Дэдрин перехватил его, взяв за локоть.

– Черт возьми, Джарен, она мертва!

Быстрее, чем когда-либо, он развернулся и нанес удар отцу в челюсть.

– Ты лжешь! – закричал он, замахиваясь снова. Одного удара было недостаточно. Джарену хотелось втоптать его в землю только за то, что отец осмелился произнести это вслух. В груди все кипело, но прежде чем он опять ударил его, руки Джарена оказались прижаты к бокам.

Мальчик попытался вырваться, выкрикнув наконец проклятие, которое никогда не должен был произносить вслух, но Джерос держал его крепко, словно в стальных тисках.

– Она мертва, мой мальчик, – прошептал он, и его голос надломился. – Мне жаль, что приходится говорить тебе это, – он задохнулся от этих слов, крепче обнимая Джарена и прислоняясь к его затылку.

Нет, они не понимали, о чем говорили. Он бы знал, если бы она была мертва. Он бы знал.

Закрыв глаза, мальчик ощутил их связь. Джарен еще не имел достаточно опыта, чтобы различать ее запахи или чувствовать эмоции, но он ощущал ее присутствие. Эта связь не оборвалась.

Джарен мог чувствовать ее и много лет назад, когда сам был в возрасте Вэрали. Это было все равно что дышать – природный инстинкт, вплетенный в него с самого начала.

Мальчик крепче зажмурился и стал вглядываться пристальнее, ища то знакомое тепло, к которому он привык. Ее тепло, то, как Вэрали утешала его одним своим присутствием, то, что он принимал как должное.

Но не находил.

К горлу подступила тошнота, и его дыхание стало прерывистым. Ощущение холода и пустоты пошатнуло Джарена, и он задохнулся, даже не заметив, что Джерос отпустил его.