Ее лицо на мгновение искажается, твердая порода осыпается, обнажая текущую лаву под ней, магма поднимается и опускается, образуя лицо. Высокие скулы, выразительные брови, кукольный нос. И если бы ее глаза были другого цвета, кроме красного и оранжевого, они были бы ярко-голубыми. Такими же, как у дракона. Эти глаза я не унаследовала, потому что у меня карие глаза отца.

— Тебе потребовалось так много времени, чтобы найти меня, — говорит она, и ее голос звучит отдаленно, как будто я слышу его из другой комнаты, но все равно это ее голос. — Я уже начала думать, что ты никогда не найдешь меня.

— Мама, — говорю я срывающимся голосом. Я пытаюсь сказать что-то еще, но не могу, потому что как я могу?

Как это может быть моя мать? Женщина, сделанная из лавы.

Волданса, сказал Сэй Белак. Богиня Мидланда, которой никто не поклоняется.

— Ты богиня? — спрашиваю я. — Как?

Каким образом? Что это значит?

Нет, говорю я себе, закрывая глаза и прижимая ладонь ко лбу. Нет, это нереально. Ты умерла, Бринла. Ты умерла там, и это нереально.

— Это реально, моя дорогая, — говорит моя мать. — И больше всего на свете я хочу обнять тебя и сказать, что все будет хорошо. Думаю, тогда ты бы поняла. Но я реальна, дорогая, клянусь.

Я качаю головой, осмеливаясь взглянуть на нее.

— Как? Богини не существуют.

— Они существуют, — говорит она.

— Ты мертва, — просто говорю я, глядя в кратер. — Я вижу призраков.

— Я никогда не умирала, Брин, — говорит она, и мое старое прозвище звучит для меня непривычно. — Они специально отправили меня прочь, потому что боялись того, на что я способна. У них были теории насчет моей крови. Но это была их самая большая ошибка.

— Я не понимаю, — бормочу я. Все болит, включая голову, но особенно сердце.

— Ты поймешь. Но сейчас у нас не так много времени, верно? — Она оглядывается через плечо на безжизненное тело Андора. — Если ты хочешь его спасти.