– Не преувеличивай. Вы пошли воевать ради серебра провинции Дракон, тебе к тому же нравится все взрывать, а в других частях империи нас разыскивают как преступников.

– Я остался с тобой, считая, что мы держимся друг за друга. – Рамса как будто был готов расплакаться, и выглядело это до того нелепо, что Рин чуть не рассмеялась. – Мы всегда должны быть вместе.

– Ты даже не шаман. Тебе нечего бояться. С чего ты так переполошился?

– А почему не переполошилась ты? Алтан назначил тебя нашим командиром. Защищать цыке – твой долг.

– Я не просила назначать меня командиром, – окрысилась Рин. Сделав ее командиром, Алтан воззвал к ее чувству долга, о котором Рин не хотела вспоминать. – Понятно тебе? Я не хочу быть вторым Алтаном. Просто не могу.

Чем она занималась, став командиром? Поранила Юнегена, оттолкнула Энки, наблюдала за смертью Агаши и позволила Дацзы дать себе такого пинка под зад, что теперь даже не может называться шаманом. Рин позволила цыке принять несколько ужасных решений. Им будет лучше без нее. Рин раздражало, что они этого не видят.

– Почему ты не злишься? – спросил Рамса. – Почему не выходишь из себя?

– Я выполняю приказ.

Она могла бы разозлиться. Могла бы воспротивиться приказу Цзиньчжи, возмутиться, как всегда. Но гнев помогал, только прорываясь пламенем, а Рин больше не могла вызвать огонь. Без него она не шаман, не настоящая спирка и уж точно ничего не стоит как воин. У Цзиньчжи не было причин прислушиваться к ней и уважать.

А теперь она уверилась, что больше никогда не сумеет вызвать огонь.

– Ты могла хотя бы попытаться, – попросил Рамса. – Пожалуйста.

В его голосе тоже не осталось гнева.

– Собери вещи и сообщи остальным, – велела она. – В десять вы должны быть готовы.

Через несколько недель перед Республикой капитулировали последние твердыни провинций Заяц и Овца. Их наместников отправили в Арлонг в кандалах, вымаливать прощение Вайшры. Во всех городах и деревнях провели голосование.

Когда население решало присоединиться к Республике – а исход всегда был таким, потому что в противном случае казнили бы всех мужчин старше пятнадцати лет, – оно становилось частью военной машины Вайшры. Женщины шили военную форму и ткали бинты для лазаретов. Мужчины либо поступали в пехоту, либо их посылали в Арлонг, работать на верфях. Седьмую часть запасов зерна конфисковывали в пользу все разбухавшей линии снабжения северной кампании, и в городах оставляли патрули республиканцев, чтобы регулярно посылали зерно вверх по течению.

Нэчжа постоянно бахвалился, что это, вероятно, самая успешная военная кампания в никанской истории. Катай постоянно одергивал Нэчжу, но Рин не могла отрицать, что до сих пор они одерживали ошеломительные победы.