Фёдор Годунов. Интервенция

Фёдор Годунов. Интервенция

Пролог

Пролог

— Для меня честь принимать вас в Быхове, святые отцы, — Ян Кароль Ходкевич, получив благословение, отступил с дороги, гостеприимно махнув рукой в сторону двухъярусной арочной галереи со входом во дворец. — Не желаете ли отдохнуть с дороги? Мой замок ещё не достроен, но для таких гостей место в нём всегда найдётся. От Варшавы сюда путь не близкий.

— Господь повелел стойко сносить все невзгоды бренной жизни, — скорчил постную физиономию отец Барч, перебирая чётки. — Нам ли, его смиренным слугам роптать, отправляясь в дальний путь во имя дела его?

— Отдых подождёт, — твёрдо посмотрел прямо в глаза хозяину Лаврентий Гембицкий. — Прежде всего, нам бы хотелось поговорить с тобой наедине, пан гетман.

Ходкевич кивнул, вновь приглашая путников войти в дворец. В том, что разговор предстоит очень важный, великий литовский гетман ни на секунду не сомневался. Слишком серьёзной фигурой в политической жизни Речи Посполитой являлся этот невзрачный священник в простенькой, не по статусу, чёрной сутане, торчащей из-под обитого мехом плаща. Просто, чтобы повидаться с гетманом, хелминский епископ, пару месяцев назад возведённый королём в должность великого коронного канцлера, в Быхов не поедет. Тем более в компании с таким спутником как отец Барч. Оба священнослужителя в последние годы активно соперничали между собой за влияние на Сигизмунда и друг друга, мягко говоря, недолюбливали.

— Анджей, — оглянулся он на замершего чуть в стороне дворецкого. — Пусть принесут в башню немного вина. Святым отцам не помешает согреться с дороги.

Свой кабинет и библиотеку гетман обустроил в южной, примыкающей к дворцу башне. Здесь в стороне от царившей во дворце суеты, Ходкевич планировал свои военные компании, отсюда вёл переписку с королём и магнатами, заключал договоры и союзы. Здесь же великий полководец любил отдыхать, подолгу стоя у окна и всматриваясь в окрестности и текущий внизу Днепр.

— Когда же придёт благословленное тепло? — отец Барч по привычке сразу расположился у камина, положив на колени принесённую слугой шкуру. — Стар я уже стал для таких путешествий. Зябну и кости ломит.

— Вольно же было тебе со мной ехать, брат Барч, — язвытельно заметил отец Лаврентий, сверля духовника короля жёстким взглядом из-под густых бровей. — Я мог бы и один всё обсудить с ясновельможным паном.

Ходкевич хмыкнул про себя, собственноручно разливая принесённое вино по кубкам. Так иезуиты и оставили без должного контроля предстоящие переговоры между королём и обиженным на него гетманом.