Наконец, все было кончено. На месте Майердола осталось пепелище, по краям которого едва шевелились оборванные и обожженные магические нити. Дыра в ткани мироздания. Но Марк Довилас уже видел, что природа, оправившись от неизбежной при таком врачебном вмешательстве боли, исцелится. Ведь чистую рану залечить проще, чем бороться с расползающей заразой …

Он достал из кармана ханское зеркало и подержал на ладони, ощущая дрожь магии. Свернутые магические поля на первый взгляд казались цельными, но, всмотревшись, можно было найти край. Осторожно взявшись за него, Марк потянул, и магия поддалась, шелком проскальзывая сквозь пальцы.

Размахнувшись, он бросил зеркало.

До черного ожога на теле степи был не один десяток метров, и вряд ли бы это расстояние удалось преодолеть одним броском даже сильнейшему из чемпионов, однако, сверкающий осколок несся в воздухе, будто подхваченный ветром или бурным течением.

Зеркало упало на землю, сверкнуло, отразив ослепительное солнце, и в небо ударил поток чистой магии.

* * *

Рене Блант вздрогнул, ощутив магическую волну невероятной мощи, промчавшую по степи и накрывшую всех с головой. Где-то произошел очень, очень сильный выброс. «Где-то» — ясно, где, в Майердоле.

— Что-то случилось? — спросил старший из охраны Герента, настороженно наблюдая за ним.

— Да. Но там профессор Дейтмар, — сказал Блант, успокаивая не столько спутников, сколько самого себя, — и еще три мага.

С неожиданной болью он подумал, что многое бы отдал, чтобы быть сейчас там, с ними.

Глава 10

Глава 10

Ровно в тот момент, когда наблюдать за огненными волнами стало скучновато, все прекратилось. Слегка пошатываясь, Джарвис отошел в сторону, его племянник остался стоять на месте, только уронил голову на грудь и уперся ладонями в колени, переводя дух, как после долгого бега, а профессор Довилас удовлетворенно рассматривал дело своих рук: ровное выжженное поле.

Сперва Герент подумал, что на этом, собственно, все и закончится, но нет, Довилас достал из кармана зеркало хана и высоко его подбросил.

Магов на своем веку Пауль Герент повидал немало. Старых и молодых, амбициозных и скромных, живых и мертвых… чаще мертвых. Видел он и магические манипуляции, в детстве его это даже впечатляло. Пресытившись, он стал обращать на чародеев не больше внимания, чем на любого другого человека, оценивая лишь степень лояльности к своей персоне и пригодности для того или иного дела, считая в глубине души, что уж в его-то возрасте и с его-то опытом видел все. Что ж, вот вам за самоуверенность, господин Герент.