А уж как меня злило это его “Ты моя истинная”.

Я вовсе не собиралась быть чьей-то! Тем более — его.

У меня были занятия поинтереснее.

К тому же его сдержанность, остановившийся взгляд, сила и жесткость, почти жестокость, пугали меня до чертиков. Чего только стоит тот случай на балу, когда Дерен, тогда еще адепт, до полусмерти избил одного выскородного придурка. От воспоминаний о том, каким было его лицо, у меня до сих пор бегали мурашки, хотя Дерен поступил правильно, все об этом знали.

— Все закончилось, Анджела, — произнес Дерен, вырывая меня из воспоминаний. — Ты больше не интересна мне как женщина. Как человек. — На его лице появилась усталость. — Разве этого недостаточно?

От боли я задохнулась, но продолжила стоять прямо.

Леди не должна кричать, плакать, грубить и уж тем более не должна закатывать истерик. Она всегда владеет собой и ведет себя с достоинством.

За время, проведенное в этом мире, я успела превратиться из неотесанной диковатой девчонки, которая знала толк в гулянках, умеет варить сосиски и яйца в чайнике и прятать от комендантши общежития любую запрещенку, в настоящую леди, которая разбирается в правилах этикета лучше придворного распорядителя.

А как иначе, если я — жена лорда Дерена Эшборна?

Все еще.

— Мы не можем развестись. Мы истинные.

Мой голос звучал спокойно и разумно, но я хваталась за это возражение, как за соломинку.

Мы истинные. Мы предназначены друг для друга. У нас метки на запястьях.

Мы не можем просто взять — и развестись. Ты не можешь…

Ты просто не можешь. Так не поступают. Это как… как отменить гравитацию. Как…

У нас ведь дочь! И еще могу… могу… Я едва удержалась от того, чтобы накрыть живот руками.

Целитель ошибся. Он ошибся абсолютно точно. Я еще смогу родить.

Мне всего сорок.

— Я полюбил другую женщину.