БМВ остановился позади машины Элли, и Том вылез из салона.
– Здорово, Эль. Что тут у нас?
Подойдя к отбойнику, Элли указала пальцем:
– Труп, сержант.
– А, точно. – Он почесал в затылке. – Ты говорила.
Том был явно в замешательстве – опять-таки как обычно, – так что Элли пустилась в объяснения:
– Его нашли вон те юные леди и джентльмен. Если вы отвезете их в участок и возьмете показания, то мы с доктором Эммануэль сможем заняться телом.
– Ну да, резонно. – Том одарил ребят дружелюбной, хоть и слегка рассеянной улыбкой, после чего обратил взор на Элли – точнее, на ее меховую шапку. – Бога ради, ты когда-нибудь перестанешь носить на службе эту проклятую штуковину?
– В ней голове тепло, а в обычной шапке – нет. Мне нравится, когда уши прикрыты.
– Я бы так не напрягался, если б ты сняла вот это. – Тома легко было понять: шапка-то была из запасов Красной армии, украшенная красной звездой с серпом и молотом, которую Элли не могла спороть, опасаясь проделать дырку. – В один прекрасный день Эрни Штазёлек решит, что ты из долбаной Штази, и пристрелит тебя.
– Том, Эрни Штазёлек – поляк. А Штази была в Восточной Германии.
– Ладно, умники-разумники. – Том шагнул к ребятам. – Марш за мной. Как вернемся, пропустим по чайку, а?
Он, вероятно, даже не заметил, что у них уже в руках чашки, но в такой день горячее питье никогда не бывает лишним. Ребятишки последовали за ним к машине, откуда как раз вылезала Милли Эммануэль, укутанная в сто одежек. Довершали ее наряд ядовито-розовый пуховик и такого же цвета лыжная шапка, делавшие ее похожей на кочан красной капусты. Помахав Элли рукой, Милли вразвалочку направилась к ней, пока Том выполнял неуклюжий разворот в три приема, дабы выехать обратно на дорогу в Барсолл.
– Добрый день, констебль!
– Здорово, док. Не слишком легко оделась?
– Хорошо тебе говорить, а у меня папа с Ямайки, помнишь? Это ты у нас, бля, наполовину пингвин. Короче, где тут пациент?
Элли показала. Милли выглянула за отбойник.
– Сдается мне, пациент скорее мертв, чем жив.
– Что бы я без тебя делала!
– Вот именно.