— Кейт, там ничего нет и быть не может! А огоньки — это просто светлячки.

— Нет! — я сжала руки в кулачки. — Почему ты не веришь мне? В чем я перед тобой виновата? В чем?

Он смутился и, выдохнув, уставился под ноги.

— Ты бросишь меня, я знаю, без мамы я тебе не нужна. Но сейчас я говорю правду, там какие-то странные огни.

— Боги! — воскликнул возница. — Но… пошли! — он стегнул лошадь, но было поздно.

Выглянув в окно, я взвизгнула и забралась на диванчик с ногами.

Из клубящегося молочно-белого тумана вынырнули твари — мертвые псы. В их глазницах пылал потусторонний зеленый огонек. Местами сохранившаяся шерсть вздыбилась, в тощих боках зияли дыры. В нос ударил жуткий запах разложения. Твари зарычали и бросились к карете.

По округе разнеслось испуганное ржание лошадей. Они встали на дыбы, забив передними ногами и силясь вырваться из упряжи. Вскочивший кучер с перекошенным от ужаса лицом отчаянно дергал поводья, мне хорошо его было видно через окошко. Но все было тщетно, первое же запрыгнувшее на козлы умертвие вцепилось в его горло.

Раздался чвакающий звук. Завизжав, я не понимала, где ждать спасения. Карета резко встала, словно натолкнулась на какую-то преграду. Отец приподнялся с места и выглянул.

— Лошади, — тихо пробормотал.

Повернув голову, он посмотрел на меня так, что сердце в груди застучало с бешеной скоростью.

— Я очень любил твою маму, Кейт, прости меня за то, что без нее жить я не желаю. Но я обязан позаботиться о тебе. Она не простит мне, если я погублю и тебя.

Забравшись рукой за пазуху, он вытащил наш родовой медальон, вставленный в серебряную оправу горный хрусталь сверкнул в свете полной луны.

— Я убью, сколько смогу, моя маленькая девочка, а после ты активируешь его и пойдешь по дороге прямо.

— Пойдем вместе! — прошептала, чувствуя, как по щекам скатываются слезы.

— Магии в нем хватит только на одного, родная, я расчищу тебе путь, а ты будь смелой, моя девочка, и никогда не сомневайся в том, что я тебя любил.

— Но, папа, пожалуйста! — зарыдала я в голос.

— Я без мамы не жилец. Прости меня за это.

Склонившись, он обнял и тут же отпустил. В его руке сверкнуло острие меча…

— Я не позволю им тронуть тебя, родная. — Он улыбнулся. — С тобой все будет хорошо.