Сорокин сделал резкий рубящий жест рукой, и в сторону тролля полетели многочисленные заговорённые гранаты. Они разорвались о барьер неприятеля яркими вспышками, заставляя того ослепнуть, а потом Володя достал свою волшебную палочку и с неё сорвалась молния, ударив в ослеплённого великана.

А я ждал подсолнуха, нежить и свору, сжимая колдовской клинок и стягивая для мощного удара неуклюжую заёмную колдовскую силу. Они подходили всё ближе, и отвертеться не получится, шанс проскочить по-быстренькому мы уже упустили. Если выпустить из тисков тролля, то он выведет из строя машины. Если бросить тягач, то попросту некуда сажать остальных, а сам-то тягач не жалко.

Нужно просто перебить самых шустрых, так как мотолыга сама по себе не быстрая и те шестьдесят километров в час, что мы мчались до этого, выжимала из последних сил. Нам нужно лишить врага преимущества скорости, а потом рвать когти по прямой до купола города. Только так. Я ещё мог держать щит, но каждый более или менее сильный удар мог отправить меня в нокаут.

Но враг делал нам уступки. Пробираясь через лес, псы вырвались вперёд, оставив позади нежить и неповоротливый подсолнух. Если я правильно понял, то пролом барьеров и щитов и есть его основная задача.

Псы выскочили из леса на берег реки и устремились к мосту. Я поднял клинок, рядом коротко грохотнула зенитка, отправив в подсолнух поток солнечных трассеров. Вот теперь да. Я привычно взмахнул кинжалом наотмашь слева направо. Ближайший к мосту ивняк вздрогнул и завалился, обнажая ровные годичные кольца на срезах, а псы попадали на землю выпотрошенными тушками. И в тот же момент из леса в нашу сторону метнулась чёрная обтекаемая капля плотно сжатого бутона. Ненависть.

Было видно, как эмиссар проскочил на мост, вися в полуметре над землёй. Ещё полсекунды и он, как болид формулы один, сделал контролируемый занос. Из-под лепестков вырвалась тёмно-синяя молния, и мотолыга кубарем полетела в реку, ломая лёд и поднимая брызги. Сидевшая на месте оператора зенитки Соколина вылетела с седушки и рухнула прямо под ноги троллю, чтоб тут же вынырнуть, жадно глотая воздух.

Мотолыга замерла без движения, кто-то стал долбиться в люк, пытаясь его открыть, но его, наверное, заклинило.

А эмиссар домчался до «Урала» и замер. Я видел, как грузовик плавно взмыл в воздух, словно там перестала действовать гравитация, видел всплывшие вверх камни, листья и ветки. Пространство между грузовиком и Ненавистью стало дрожать, как будто его пропускали через блендер, а потом тент разорвало. Дуги кузова смялись, отлетели на несколько десятков метров в сторону и замерли на половине пути, так и не достигнув земли. Сотня лягушат тоже зависла в воздухе, смешно гребя лапами, словно собираясь плыть. И посредине этого висел второй эмиссар. Между этими двумя в каком-то непонятном мне ритме проскакивали разноцветные молнии, озаряя мир вокруг яркими вспышками.