— Белые я никогда не любила. Рассказывайте, Явреллий, как они познакомились!

— Похоронили тебя на Ваганьковском кладбище. Отца твоего уважили в мэрии. Памятник тоже он заказал, летом установили. А способствовала их сближению твоя мама. Павел себя виноватым считал, даже пить начал. Ну, она и вмешалась. Попросила Надю помочь квартиру оформить побыстрее. Они отказ написали от наследства, а Павел в ней жить не захотел. Продавать надумал. Вот, пока с документами возились и познакомились. А потом у Нади ситуация в ее квартире возникла…

В общем, пока мы по московским пробкам добирались от роддома в Бескудниково до Ваганьковского кладбища, Явреллий рассказал мне историю знакомства Павла и Нади. Спасения ее и сына от опасных дехкан с нравами кишлака в пустыне Кара-кум, жизни в нашей старой квартире в арбатских переулках, и постепенном сближении, у которого было две причины — сынишка Нади, решивший, что Павел его папа, и я. Потому что именно с Надей Павел мог часами говорить обо мне, не встречая непонимания собеседника. Мы с Надей считали себя сестрами, без всяких «юродных». По возрасту она мне была ближе родной сестры, так что переживала мою смерть тоже тяжело. И сочувствовала Павлу. Результат — родившаяся дочь, расселение трехкомнатной квартиры у Речного вокзала, переезд в нее после ремонта и продажи двушки у Арбата. И, главное, полное принятие выбора Павла моими родителями.

Так что Павел не спился, не пропал, одинокая Надя обрела мужа и опору, ее сын — папу, мои родители — еще внуков, а я — шикарный памятник на Ваганьковском кладбище, королевский титул, и Ниро!

Памятник отец заказал у неизвестного выпускника художественной академии. Явно талантливого. По крайней мере, этот памятник уже включен экскурсоводами по кладбищу в число достопримечательностей. Он выполнен из искусственного камня, гладкого и белоснежного, в виде стоящего ангела с расправленными крыльями, он стоит на цыпочках, как бы собираясь взлететь, а с его поднятых вверх ладоней взлетает ласточка. Причем, птичка так хитро приделана к его ладоням, что при дуновении ветра трепещет и создает полную иллюзию взлетающей птицы. Я простояла у ухоженной могилы минут тридцать, за это время Ниро успел где-то достать вазу, куда мы и поставили 26 красных роз, от отблеска которых памятник очень выиграл.

— Покойся с миром, Нина, — попрощалась я с последним пристанищем своего прошлого тела, — королева Лессиренна станет родоначальницей новой императорской династии, а так же обретет славу королевы — крестительницы своего народа! И я не сержусь ни на Павла, ни на Надю. Они счастливы, и я тоже собираюсь стать счастливой. С Ниро!