— Пусть лучше перенесет мои вещи в люкс. Еще неизвестно, кто кого обкрадывает. Помнится, посторонние беспрепятственно проникли в номер. Не испортить ли репутацию отеля, не сообщить ли в газеты? Сомневаюсь, будто после такого именитые постояльцы доверят вам свою частную жизнь.

Угроза подействовала, портье без лишних слов выдал дубликат пластины. Он побледнел и с опаской косился на диктино — вытащила, чтобы не пропустить звонка. Знатную выволочку устроил хассаби, раз один намек на недавние события позволил переселиться на верхний этаж.

Беглый осмотр показал: апартаменты обыскали. Нет, вроде, ничего не пропало, но то ящик не задвинут, то чемодан посреди спальни. Вещи не разбросали, убрали обратно — статус арестанта обязывал, только не зря я совершила утренний забег!

Задумалась, что пригодится мужчине в камере, и принялась за дело. В итоге, когда позвонил Ньер, напоминая о встрече, успела подготовить символический узелок.

До того, как расстаться с диктино начальника, переписала несколько кодов. Парочку мне знать не полагалось, но связи правят миром, и действовать я собиралась от имени Лотеску. Одного Синглера мало, мне нужно Управление безопасности. Шифровка нехитрая, мигом раскусила, кто таинственный Алекс — отчего-то всех разведчиков называют именно так. Если бы приятель, хассаби бы добавил фамилию, а тут просто имя. В ближнем окружении Лотеску Алексы отсутствуют.

Так, еще казначейство — нужно решить денежные вопросы.

Вроде, все, можно идти.

Адвокат хассаби ждал в холле. Он демонстративно стоял у выхода, намекая на занятость. Передала ему вещи и диктино, взамен получила плотный конверт без подписи.

— Допуск, — коротко пояснил Ньер. — Смотрите, не потеряйте! Брал под свою ответственность.

Кивнула и, волнуясь, спросила:

— Как хассаби Лотеску?

— Хорошо. Надеюсь, сегодня выпустят под залог. Обвинения смехотворны, официальных не выдвинут.

— Он в тюрьме?

Воображение живо нарисовало комнату размером четыре на четыре без окна, с искусственным светом. Жесткая койка, скудные удобства.

— В камере предварительного заключения, — поправил адвокат. — Что-нибудь передать на словах?

Он странно на меня посмотрел, словно намекал на что-то.

— Только пожелания скорее выйти на свободу.

Может, адвокат заметил мою нервозность? Человек нередко выдает себя в подобных ситуациях: комкает носовой платок, щелкает пальцами, кусает губы. Я действительно переживала за хассаби. Как он там, привыкший к комфорту? Словно в клетке, с нависшей угрозой потерять все. Не найду ли, открыв сегодняшнюю газету, сухое упоминание о снятии с должности? От Бернарда всего можно ожидать. Закон высшим сановникам не писан, не рискнет ли министр? Мол, хассаби попытался задействовать административный ресурс, мешал предварительному расследованию.