Да и что важное? Для компании, потерявшей друга, для родителей, потерявших сына, для Рыжика и Пауля, потерявших брата, все эти детали были настолько несущественны, что информация о ходе расследования вызывала лишь нервный смех. Виновный был мертв и Аватар был мертв и вернуть кого-то из них с того света — одного, чтобы убить повторно, второго — чтобы крепко-крепко обнять и никогда не отпускать, было невозможно.

Они все изменились. Стали более серьезными, более задумчивыми, более молчаливыми. Больше всех это касалось, конечно, Жарди. Девочка по возвращении с «отдыха» стала хмурой и угрюмой, очень редко можно было услышать ее смех, раньше звучавший почти безостановочно, больше нельзя было заметить ее, в числе первых спешащей на какие-то празднования или гуляния, даже ее волосы, казалось, потемнели, лишившись того солнечного поцелуя, что так понравился Лазу при первой встрече.

После смерти брата она проучилась лишь пару недель, а потом уехала из академии домой, пережив самый настоящий нервный срыв. Ребята видели ее лишь несколько раз, навещая на своих коротких каникулах. Сейчас, после полугодового перерыва вернувшись на учебу, Рыжик, казалось, немного воспряла духом. В глазах снова появился огонек, пусть пока очень слабый и неясный, но все равно, та, что год назад бы прыгала и без умолку тараторила, рассказывая друзьям обо всем на свете, теперь тихо сидела в сторонке с книжечкой в руках, каждые тридцать секунд заправляя за ушко непослушные пряди. И это зрелище было бы невероятно милым, если бы не было таким грустным.

Однако в какой-то момент даже она оторвалась от чтения и подняла на Лазарга чуть красноватые глаза.

— Я говорю совершенно серьезно, — голос Рыцаря был необычно сух. — После того случая, — парень замялся, глянув на Жарди, но все-таки продолжил. — После смерти Клода мы все были словно в тумане. Доучились год как будто страшный сон досмотрели, поскорее бы проснуться. Из нас всех только у двух человек хватило сил держаться прямо. И это ни один из здесь присутствующих. Лани каждый день пыталась нас растормошить, а мы только молча на это смотрели. Лаз вообще не представляю, что пережил, но ни разу не подал виду, а ведь он самый младший.

— К делу давай. — В голосе Варвара не было слышно обычных рычащих ноток. Скорее усталость и понимание собственной несостоятельности.

— Я был дома, ходил на то место, где Лаз со Зверем сражался, все снегом замело, а в носу все равно от запаха крови свербит, — Лазарг сжал кулаки, послышался характерный хруст суставов. — Знаю, что нет там уже ничего, и тело той твари убрали, и следы боя за полгода давно пропали, а все равно чувствовал этот металлический привкус. И так мне тошно стало, от себя самого. Ведь это мы все были причиной того, что Клода убили! Мы оказались слишком слабы, мы сплоховали, а за нас отдувался девятилетний ребенок, потерявший в процессе руку! А после этого мы же и легли на спину, подняв лапки кверху, все такие бедные-несчастные.