– Вот! Смотрите!

В стене будто окно появилось, но в него было видно не внутренний двор пекарни, что было бы вполне естественно, а долину с утуранским лагерем. Откуда этот вид, узнали адъютанты и охранники, побывавшие на скале, о чём и рассказали остальным. Все: и побывавшие на той скале, и только слышавшие рассказ о ней – собрались у этого чудесного окна. Там разворачивалось интереснейшее действо – лагерь утуранцев атаковала неизвестно откуда взявшаяся армия, в составе которой кроме обычных родов войск были мамонты, которых не было в саланской армии, и совсем уж невообразимые чудовища! Многим хотелось задать рыжей девочке вопрос – что это и как такое удаётся видеть, но она уже исчезла. Тут, отвлекая всеобщее внимание, раздался голос герцога Каслтурио:

– Теперь, атака с правого фланга! Мамонты, вперёд!

И с правого фланга неизвестно откуда взявшейся армии, над которой реяли флаги Саланы, на лагерь утуранцев двинулись косматые исполины, шли они как хорошо вымуштрованные солдаты! Адъютант, оставшийся за старшего, удивлённо произнёс:

– Так это же наша армия! Смотрите – флаги и значки полков! Неизвестных полков, их нет в южной армии! А командует этим войсками его милость герцог Каслтурио! Он их и привёл, только непонятно, как это было сделано. Скрытно провести такую массу войск никак не возможно!

– Но это же есть! Мы же это видим! Недаром его милость герцог Каслтурио лучший полководец Саланы! Несомненно, ему помогли магини, что были с ним, помогли и помогают, но это не умоляет его заслуги в разработке, а главное, в осуществлении этого гениального стратегического плана! – восторженно произнёс другой адъютант. Сэм, стоявший рядом с Тиношем, сказал тому, саркастически ухмыляясь:

– Листик сказала бы – «ага»!

Тинош ничего не ответил, но его улыбка была не менее едкая, чем у бывшего мастера-вора. А события за чудесным окном продолжали стремительно развиваться: с левого фланга на лагерь утуранцев ползли страшные ящероподобные чудища, ещё и дышащие огнём! С правого фланга наступали мамонты, но не такие, как были у утуранцев, а в полтора раза больше! У утуранцев мамонтов было больше, но когда их погонщики разглядели тех, что наступали, то они использовали своих не для контратаки, а для поспешного отступления, попросту – бегства. А когда герцог Каслтурио двинул вперёд полки тяжёлой кавалерии (эти закованные в броню и на могучих конях рыцари, очень бледно смотрелись по сравнению с тем, что наступало на флангах), бегство утуранцев стало всеобщим и неудержимым. Паническому бегству способствовали гигантские ящерицы, мало того, что их вид был страшен сам по себе, своим огнём они сожгли все метательные машины, станковые арбалеты (как потом оказалось, яростно бушевавший огонь сжёг только верёвки) и часть палаток, в том числе шатёр главнокомандующего утуранской армии. Но как ни страшен был огонь, выдыхаемый этими чудовищами, от него не пострадал ни один вражеский солдат. Вообще-то, в результате атаки саланской армии никто из утуранцев не был убит, если у них и были потери, то это задавленные и покалеченные во время бегства. Когда стало ясно, что саланская армия победила, у стен пекарни началось всеобщее ликование, все обнимались и поздравляли друг друга. Адъютанты обнимались с охраной, а Тинош обнимал Милету, Сэм обнимал Гурту. Если остальные обнимались друг с другом поочерёдно, то Тинош и Сэм не позволяли больше никому обниматься с теми, кого они обнимали сами. И никто не пытался обняться с тем, с кем обнималась Альен, желания потискать Шулю ни у кого не возникло, впрочем, сига и не расстроилась. Среди этого всеобщего ликования никто не обратил внимания на исчезнувшее окно, через которое наблюдали за битвой. Всеобщее ликование длилось довольно долго и было прервано неожиданным грохотом, раздавшимся из-за угла выступа подпорной стенки, закрывавшего часть старой набережной: в том месте Эрола, недалеко впадавшая в море, дробилась на несколько рукавов, один из них делал поворот.