— Вот видишь, Харан, идем практически против ветра, скорость — почти шесть узлов, и это несмотря на штормовую погоду, — усмехнулся капитан Броунс и, обращая внимание своего помощника на бегучий такелаж, добавил: — А ведь корабль несет половину парусов. И никакого магического ветра!

— Да, Генри, вынужден признать, что вы в Альбионе очень преуспели в деле мореплавания с использованием силы ветра. Ваши корабли гораздо маневреннее и быстроходнее наших. Но что вы делаете, когда нет ветра? Ведь у ваших кораблей нет весел.

— Штиль — это бич парусного флота, но такое у нас бывает крайне редко да и длится недолго. Так что можно терпеть. Этот недостаток с лихвой перевешивают остальные достоинства корабля с развитым парусным вооружением. А вот с вами, Харан, магия сыграла злую шутку. Надеясь на нее, вы перестали совершенствовать свои суда. Ваши кораблестроители не умеют строить корабли, подобные «Колдунье», я уж не говорю о линкорах.

— Генри, если ты имеешь в виду размеры, то заскийские дромоны не уступают вашим линкорам, да и венисийские барки…

— Не спорю, ваши барки большие, но они несут только по одному прямому парусу на каждой мачте и могут идти под ними, если ветер попутный. Но такое редко бывает, и в остальных случаях, как ты сам говорил, требуется присутствие мага, а их у вас, как оказалось, не так уж и много. Получается, что использование таких больших судов малоэффективно. Я не видел дромонов, но из рассказов понял, что там все пространство вдоль бортов занимают банки для гребцов, а это крайне нерационально — для других помещений остается мало места, да и продовольствия для такого большого количества людей надо много. Запасы тоже занимают много пространства, значит, и в трюмах полезного места остается мало. Да и гребцы на этих дромонах — рабы, следовательно, солдат на таком корабле, несмотря на его значительные размеры, не так уж и много.

— А зачем гребцам банки? И какие у них банки? Большие? А что они в них хранят? Еду? Или воду? — задала кучу вопросов Листик. Она уже накупалась и, завернутая в махровую простыню, в сопровождении Лунилимо и Усимта подошла к группе на шканцах.

— Леди, — усмехнулся капитан Броунс. Он знал, что Листик принцесса, но ее и Милисенту по их же просьбе называл «леди». Улыбаясь, он стал объяснять: — Леди, банкой на кораблях и лодках называется скамья, на которой сидят гребцы.

— Ага! — кивнула Листик и стала авторитетно просвещать Лунилимо: — У моряков существует свой тайный язык. Странный язык, даже если языки народов, к которым принадлежат моряки, разные, то и разные слова этих языков обозначают одно и то же. Например, слово «травить» обозначает, что надо кому-то рассказать какую-нибудь небылицу. А совсем не отравить кого-нибудь.