Риэль судорожно вздохнул и снова коснулся рукой Древа. Прямо перед нами разверзся широкий проход, отошли плиты и появилась мерцающая лестница, ведущая вглубь холма.

— Ради Арилинн, ради памяти о ней… — произнёс он. — Идёмте. Я покажу вам нашу сокровищницу.

Лестница была длинная, уходила глубоко под землю. Темно там не было, в воздухе вдоль стен парили светящиеся шарики, хрустальные на вид. Риэль шел впереди, гордо вскинув голову и иногда касаясь тонкими пальцами этих хрустальных шариков, словно лаская их, и они чуть ярче вспыхивали от его прикосновений.

Ванимельде шла за ним, вздыхала грустно.

— Ванимельде, а откуда ты знаешь Элирену, да еще так, что она к тебе приходила? — спросил тихонько Киаран.

— Ее сын был моим дедушкой. Во мне немного древней крови, — ответила она. — Я почти всю жизнь прожила с людьми. Я вышла замуж за человека. Я и не подозревала, насколько это больно… Пока мои дети не начали стариться и умирать. Я не смогла этого вынести и вернулась в земли сидов, где выросла. Я не хотела видеть смерть моих внуков, как увидела смерть мужа и детей. Смерть от оружия не так страшна, как это беспомощное угасание от старости… Моим мужем был один из тех воинов, что шли за Арилинн и Кайрисом в войне с чародейкой Аспазией… Мы с Ультеном вырастили и осиротевшего сына Аспазии, вместе со своими детьми…

— Ой… — пискнула я. — Это как так… Ведь она столько зла принесла…

— А ребёнок в чем был виноват? — посмотрела на меня Ванимельде. — Фаламуа было всего четыре года… и он был чудесный…

Мне аж стыдно стало за свой наезд. Конечно, из-за Аспазии погибли Райлинн и Тарион, и еще неизвестно сколько людей… но ребёнок действительно не при чем.

— Значит, ты участвовала в той войне столетней давности, и всех там знаешь! — восхищенно сказал Киаран. — И нашего прапрадедушку Фергуса, и Тариона, и Райлинн…

— Всех-всех, — улыбнулась Ванимельде. — И это были лучшие годы моей жизни, хоть и страшные, и опасные…

— Расскажешь нам о них? — умоляюще произнесла Лелька.

— Обязательно. Потом. Это длинная история.

Мы вошли в огромный зал, тёмный потолок терялся в вышине, и в нем, словно звёзды в ночном небе, плыли гроздья хрустальных шариков, медленно кружась над нашими головами. Белые стены, отполированные до зеркального блеска, отражали свет, бросали блики и искрились. Пол не бликовал, он был выложен разноцветной мозаикой, подражающей цветущему лугу, и каждая травинка, каждый цветок казались живыми, даже страшно было наступать на них, вот-вот раздавишь грубым человеческим шагом. Это эльфы вон ходят, словно и не весят ничего.