Ну и, наконец, несколько экстравагантный мистер Пибоди (самый молодой из учителей, недавний студент), учил Витольда обращаться с карандашом и кистью. Получалось у мальчика значительно лучше, чем у меня в его возрасте; впрочем, от своей клинической неспособности нарисовать даже домик я ничуть не страдал.

Занятия только начались, и сложно было пока сказать, к точным или гуманитарным наукам склоняется Витольд, но в любом случае он старался.

Единственное, что меня беспокоило (кроме пристального внимания горожан) — так это то, что Витольд относился ко мне с явной настороженностью. Он легко поладил с Мэри (она уже души в нем не чаяла), подружился с Сэмом (тот явно был рад прислуживать воспитанному мальчугану, а не старой даме), был неизменно вежлив и приветлив с Ларримером, но вот при виде меня моментально замыкался в себе. Впрочем, с моими родственниками он тоже был очень сдержан, но как-то иначе. Трудно объяснить, в чем это выражалось… Да хотя бы в том, что со мной наедине Витольд, и без того немногословный, превращался в настоящего молчуна. Только в оранжерее он немного оттаивал и даже начинал задавать вопросы — но исключительно по поводу моих колючих крошек и ухода за ними.

Я сперва подумывал поделиться этой проблемой с тетушкой Мейбл, но потом решил не торопить события. В конце концов, смерть матери — серьезное потрясение, потом мальчик оказался в непривычной обстановке, среди незнакомых (пусть и дружелюбно настроенных) людей, и пока еще явно не разобрался, как себя вести. И потом, мы все принадлежали не к тому кругу, в котором он привык находиться. Нет ничего удивительного, что он легко находил подход к прислуге — наверняка научился у Сигрид, которая говорила, помнится, что верная горничная ценится на вес золота. Подозреваю, он сумел бы правильно вести себя с лордом Блумберри, или, скажем, с каким-нибудь вольным художником… А вот как быть с нами, он просто не знал. Вряд ли в череде многочисленных знакомых его матери попадались скромные эсквайры, пожилые дамы и отставные полковники… Хотя последние как раз могли встречаться: то-то они со Стивенсоном быстро поладили!..

В очередной раз обдумывая этот феномен, я собрался подняться в оранжерею, когда вдруг грянул дверной звонок. Кто-то трезвонил от души.

Сэм бросился открывать (Ларример передоверил ему эту почетную обязанность), распахнул дверь… да так и замер. Я тоже замер, увидев толпу на пороге.

— Виктор! — воскликнула невысокая темноволосая дама, величаво вплывая в холл. — Как давно я тебя не видела!

— Я безмерно рад, матушка! — ответил я в тон, обняв ее. Надеюсь, в моем взгляде не читалось вовсе уж откровенное отчаяние. — Ты прекрасно выглядишь!