— Однако на матушку ее спектакль точно подействовал… — пробормотал я.

— Как ни странно, миссис Кин очень легко поддается внушению, — усмехнулся Даллас.

— Вы поэтому так легко с ней уживаетесь? Нашли подход?

— Конечно. Вдобавок рядом с нами она почти безопасна, знаете, этакая королева, которая царствует, но не правит. Дети любят чудаковатую бабушку, хотя и посмеиваются украдкой, соседи уважают… что еще нужно для счастья? Ну а я несу свой крест, — добавил Даллас, — хотя не так уж он и тяжел. Вдобавок у меня всегда под рукой материал для написания очередной проповеди на тему любой из заповедей и даже более того.

— Какой вы, однако, корыстный… Но мы отвлеклись: зачем же вы брали Элизу, если понимали, что она из себя представляет?

— Виктор, я все-таки не ясновидящий! На первый взгляд она казалась именно что скромной девушкой с тяжелой судьбой, — сказал он. — Разглядел я ее не сразу, а тогда она уже успела прижиться. А просто взять и передать ее другому попечителю…

— Репутация?

— Она, проклятая, — сокрушенно вздохнул Даллас. — Я же, как-никак, пример для паствы!

— И как вы теперь намерены поступить?

— Отправлю Элизу в закрытую школу, средств хватит. Предлог самый благовидный: покойные родители не слишком-то заботились о ее образовании, наверно, рассчитывали выгодно выдать замуж. Однако, может статься, ей самой придется зарабатывать себе хлеб насущный, вот пусть и приучится к труду и послушанию.

— Я то же самое хотел предложить, — сказал я. — Сделать, так сказать, подарок!

— Я не откажусь, если вы решите поучаствовать в этом предприятии, — улыбнулся Даллас. — Думаю, за учебой Элиза сумеет забыть о крахе своих планов…

— О чем вы? Полагаете, она и Мэтью не пришлась по нраву?

— Можно подумать, Мэтью девиц поинтереснее не видал, — вставил Блумберри не без гордости. — Выбор у него огромный.

— Мало ли…

Наконец-то подъехали Сирил с Мирабеллой и тетушкой Мейбл, почему-то без полковника. Пришлось снова вливаться в круговерть знакомств — кое-кого эти мои родственники еще не видели…

Как ни странно, эта суета не раздражала: я с интересом наблюдал, как Пинкерсон по-птичьи вертит головой, явно составляя досье на всех присутствующих, как Ламберт непрерывно строчит что-то в блокноте, останавливаясь только согреть пальцы (кто бы сомневался, что в руках у Пинкерсона)… Как Витольд подсаживает на пони застенчивую Энн (уже Таусенд), а заодно — Линн, но этого не видит никто, кроме избранных… Как Хуанита шумно восторгается чернокожей Наоби, а та — ее яркими украшениями, как тетушка смотрит то на меня, то на Хуаниту и тяжко вздыхает — ей еще не успели сказать, но она и так догадалась, что это за голубоглазая красотка.