Однако это всё равно приключение. Впрочем, особой опасности для меня в чужих краях не предполагается. Опаснее мне будет оставаться здесь, на родине.

Но это секрет.

Я вздохнула, и одна из виноградных веток потянулась ко мне, уронив на ладонь гроздь спелого винограда. Благодарно улыбнувшись, я надкусила сочную ягоду. Терпкий сок брызнул на губы.

Растения всегда чутко реагировали на моё душевное состояние и пытались поддержать, когда я грустила. Всё дело в моей природной магии. Ей не нужно учиться, как академической, она интуитивная, дарованная силами самой природы, но, в отличие от тех, кто оканчивал академии, объяснить, как работает моя магия, я не могу.

Она просто есть.

Моё уединение в беседке продлилось недолго. Господин Ветцель отправил за мной горничную, и та препроводила меня обратно в малую гостиную особняка. Там на столе уже лежала небольшая аккуратная пачка писем.

— Взгляните сюда, Эрмина, — указал мне на них мужчина. — Это ваши рекомендательные письма. Всё они совершенно настоящие и написаны разными людьми. Однако вы должны прочитать их и выучить свою легенду наизусть. Чтобы сказанное вами в беседах с нанимателями не противоречило этим письмам.

Я зевнула. До чего же уныло звучат его речи! Прямо как в этих его книгах, которые стоят в передних рядах.

— Эрмина! — шикнула на меня матушка.

— Да, господин Ветцель, — кивнула я. — Всё выучу, честное слово. У меня хорошая память.

— Полагаюсь на это, — явно не слишком-то поверив мне, отозвался он. — Те, в чьём доме вы будете жить и работать в качестве Минны Лоренц, очень хорошие, достойные люди. Постарайтесь их не разочаровать.

— Гувернантка… — сокрушённо вздохнула родительница, прижимая к лицу надушенный платочек. Из уголка её глаза выкатилась слезинка. — А ведь могла бы составить хорошую партию…

— Сейчас вы должны думать не об этом, — заметил господин Ветцель. — Лучше быть незамужней, но живой гувернанткой, чем… — Он многозначительно помолчал и откашлялся. — Уверен, ваша дочь это осознаёт, как и всё остальное. А уж в случае, если…

— Если! — фыркнула матушка. Обмахнулась платочком, как веером, и полезла в ридикюль за нюхательной солью. — Настанет ли оно, это ваше «если»?

— На всё воля Предвечных, — возвёл глаза к потолку собеседник.

Пока они были заняты разговором, я развернула ближайшее письмо и пробежала глазами по строчкам. По словам некоей неизвестной мне госпожи Фукс, гувернантка Минна Лоренц отличалась умом и сообразительностью, прилежанием и целомудрием, бережливостью и добрым нравом. Вот ведь как, она взяла и написала первое, что в голову пришло, а мне всему этому соответствовать!