— Врешь! Ты человек! Обещал уйти — уходи! Ме-ее! Ме-ееее!

— Скажи о людях из форта — уйду.

— Ме-еее! Козленочек, дурашка! Ничего не знаю, ничего! Ме-ме-мееее!

Забившись в угол каюты, он стал жевать воротник. Глаза наполнились слезами.

— Ладно, хватит с тебя на сегодня, — сказал Марк и выбрался из-под стола.

— Что ты узнал от козлика? — спросил кайр Джемис наедине.

Марк заранее обдумал, какой частью сведений может поделиться, чтобы расположить к себе кайра, но и не выболтать лишнего.

— Им обоим здорово досталось там, в форте. Ни Гвенда, ни Луис не могут ничего толком вспомнить о тамошней жизни. Если спрашиваю — замыкаются в страхе.

— Немудрено.

— Однако, видимо, они удачливее остальных пленных: сумели выжить. Луиса не убили потому, что превратился в козленка. Палачи оставили его для развлечения: забавно же. А Гвенду спасло чутье. Она чувствует, к кому приластиться, кого стеречься, когда затаиться, когда говорить. С кем спать, а кого гнать прочь… Спала бы со всеми подряд — умерла бы: подстилок не ценят. Сильно строптивилась — убили бы тоже: со зла. Но есть такая тонкая линия, по которой можно пройти…

Джемис хмуро качнул головой:

— Мрази служат твоему господину.

— Знаете, кайр, я ведь семнадцать лет в имперской тайной страже. Мы развязывали языки кому угодно — хоть железному солдафону, хоть беременной бабе. Но превратить парня в козленка или начисто отшибить память — такого в нашем арсенале нет.

— Совершенствуетесь.

— У меня имеется другая трактовка.

— Ну?..

— С вашего позволения, я изложу ее лорду Десмонду. Если он прикажет, вы будете при этом присутствовать.

— Ладно, иди.

Марк сказал Джемису напоследок: