За столом меня разместили по левую руку от брата (наверное, как единственную его ближайшую родственницу), а вот с другой стороны уже хотела сесть Инга, но Харольд попросил её поменяться с ним местами, чтобы ближе познакомиться с прекрасной сестрой альфы, как он прокомментировал свою просьбу. Инга приподняв иронично брови хмыкнула, а я же была вынуждена вежливо улыбаться, хотя брат видимо учуяв в моём запахе плескавшиеся эмоции, недовольно посмотрел на северянина, но вежливо промолчал, за что я ему была безумно благодарна. Вот чего, чего, а разборки из-за моей персоны были абсолютно ни к чему.

Медленно, безумно медленно для меня тянулась официальная часть: сначала тосты и поздравления от гостей, начинающихся по старшинству, но не возраста, а занимаемого социального положения: моя речь, которую я писала целый месяц и видимо не зря, по глазам брата, на которого я смотрела пока её произносила, было видно, что она его тронула, и постоянные вопросы от Харольда. Всё в этой свадьбе для меня обернулось совсем не так, как я мечтала и представляла перед сном. И может даже ухаживания блондина я бы приняла более благосклонно, если бы знала, что Максим на свадьбу вообще не приедет, но я знала, что он может появиться в любой момент, поэтому безумно нервничая, иногда невпопад отвечала Харольду, чего он казалось даже не замечал. Он словно играл в какую-то свою игру и было не приятно оттого, что я не понимаю её правила.

По истечении трёх часов мышцы лица у меня казалось сейчас лопнут от того, что я была вынуждена постоянно удерживать на нём улыбку, даже не имея возможности куда-нибудь спрятаться хоть на пару мгновений и отдохнуть от этого идиотского выражения лица. Когда же церемониймейстер официально объявил о закрытии официальной части мероприятия, я готова была ему кинутся на шею и расцеловать. Похлопав по руке брата и привлекая его внимание, тихо спросила: могу ли я сейчас отсесть за столик к Марте и получив подтверждение от него, обернувшись к Харольду с извинением сообщила, что мне необходимо отлучиться. А выйдя из-за главного стола, я двинулась по подсказке Лёши в левом направлении, где чуть дальше и увидела за боковым столом зелейщицу, к которой с радостью подсев, смогла наконец-то перевести дух. Ещё через минут сорок церемониймейстером был объявлен первый танец молодых и гости поднявшись, потянулись к специально оборудованной площадке. Стоя чуть отдалённо, но на небольшом возвышении, потому что сквозь толпу я бы не пробилась, сложив руки перед собою и сцепив пальцы в замок, наблюдала за танцем брата и Марьяны, даже не замечая: как по моим щекам катятся слезинки. Почему-то именно в этот момент я остро почувствовала своё одиночество и ярчайшее сожаление о том, что какими бы не были мы родными, но именно с этих пор никого главнее Марьяны в его сердце не будет! Это было сразу видно по тому, как он бережно приобняв её смотрит в её глаза, по улыбке, в которой плескалась нежность подаренной именно ей, этой девушке, такой незнакомой для меня и такой теперь родной для него. Я чуть не вскрикнула, когда услышала рядом: