— Не думаю, что сиятельная княжна отпустит его в плаванье, — улыбнулся я.

— Это мой кораблик! Я хочу кораблик! Хочу! Отдай его мне! — заканючил мальчишка.

— Но он же еще не готов… — я попытался успокоить Йорана, но тот уже начал всхлипывать. — Я тебе другой сделаю, потом. Обещаю, ну не плачь…

Он замолчал, а потом тихо и отчетливо сказал:

— Я хочу к маме.

У меня в горле образовался ком, я отложил инструменты в сторону и погладил Йорана по голове:

— Твоя мама… Она… заколдована…

— Я знаю, — серьезно кивнул он. — Но Серый Ангел ее расколдует.

— Серый Ангел… никого не может расколдовать, — горько улыбнулся я. — Даже себя.

— Он тоже заколдован? — ужаснулся мальчик.

— Да… Йоран, твоя мама любит тебя. Просто она сейчас… не понимает, как себя вести… Ты потерпи, ладно? Мы что-нибудь придумаем…

— Ну у тебя и вкус, пушистик! — раздавшийся над ухом голос Матия заставил меня вздрогнуть и чуть не подавиться. Я отпил воды и поднял взгляд на офицера. С утра пораньше он уже сиял нездоровым рвением, помахивая у меня перед носом бумагами с печаткой князя.

— Вы о чем?

— Это ж надо, — продолжил он, хитро прищурившись, — к нему такая краса княжеская на шею вешается, а он куксится по этой бледной худосочной мухоморке… Вот что ты в ней нашел? А, не отвечай, все вы церковники блаженные…

— О чем вы, офицер? — повторил я вопрос, холодея от нехорошего подозрения.

— На, держи, разрешительные грамоты, — он сунул мне в руки бумаги. — А с твоей мымрой я все устроил.

Ты, главное, с узкоглазыми не тяни. Их посол уже справлялся о ходе дознания, грозил нотой протеста.

Офицер фамильярно хлопнул меня по плечу и подцепил с блюда овсяное печенье.

Но вместо посольства я помчался в поместье Лешуа. Слова офицера не шли у меня из головы. Неужели он успел увидеть Лидию? Я велел извозчику езжать объездной дорогой, хотя это и заняло вдвое больше обычного времени. Зато мы подъехали прямо к поместью. Я проверил разрешительные грамоты и на секунду заколебался. Если хозяин вздумает чинить препятствия, или сама Лидия упрется… Что ж, тогда придется возвращаться с подмогой.

Дверь мне распахнула измученная Тень. Она привычно всплеснула руки и запричитала: