— О нет!.. Юленька, доченька, одумайся, ты же замужем за воягом Густавом!..

Кстати, да… Об этом я как-то не подумал. Как Антон мог жениться на Юле, если она уже была на тот момент женой вояга Густава? Или он раньше успел? Тогда еще, во время первого похищения? Но она бы… Да нет, та прежняя Юля никогда бы не пошла к алтарю с другим, зная, что совершает клятвопреступление.

— Известно ли Вашему сиятельству о некоем документе, подписанном вашим отцом, великим князем Кераима? — вкрадчиво осведомился подскарбий.

Князь Тимофей посерел и бросил уничтожающий взгляд на Антона, как будто что-то сопоставив, потом глухо пробормотал:

— Вот оно что… Эта дрянь все продумала…

— Можно поподробней? Что еще за документ? — поинтересовался я, теряясь в догадках.

— Вас это не касается, господин Тиффано! — резко ответил князь.

Я обратил свой взгляд к подскарбию и невинно напомнил ему:

— Десять, — и еще раз повторил, — десять процентов в будущем предприятии! Я имею право знать.

Джемми Вислоухий скривился, потом пожал плечами:

— Ваше сиятельство, я думаю, большого вреда не будет… Тем более, что документ все равно придется обнародовать, чтобы законность брака ни у кого не вызвала сомнений.

— Вы не посмеете! Юля!.. Ты хоть знаешь, что этот мерзавец…

— Я знаю, — спокойно ответила молодая женщина. — И не вини его. И его сестру… тоже. Это я просила Лидию Хризштайн избавить меня от ненавистного брака. Можешь винить меня.

Она посмотрела на отца, и их взгляды схлестнулись, такие похожие в своем упрямстве.

— Нет, ну конечно, мы можем оставить все, как есть, — снова влез Джемми Вислоухий. — Тогда женой вояга будет некая безродная Лиля Нортон…

Князь шумно втянул воздух, гневно раздувая ноздри.

— … но лучше же правда, чем удобная ложь, которая может в любой момент вскрыться, верно? — радостно заключил подскарбий.

Юля еще выше вскинула голову, наматывая на запястье кошачий поводок и обращаясь ко мне, но не сводя глаз с отца.

— Кысей, мой собственный дед продал меня в рабство, словно вещь, чтобы купить себе трон. Поэтому мой брак с воягом Густавом не может считаться действительным.

— Что?.. — мне показалось, что я ослышался, настолько невероятным было услышанное. — Этого не может быть… Кому?!?