Цвергская стража тоже сразу им заинтересовалась. Скрестив мифриловые протазаны, похожие как близнецы бородачи рявкнули:

— Друг или враг?!

— Друг, друг! — поспешил заверить Фырдуз.

— Хорошо, коли так, — степенно кивнул цверг справа. — Мы здесь поставлены, дабы кидать врагов сразу к центру Парифата.

— Я не враг, Пещерник мне свидетель!

— Что не враг — верим, пожалуй, — согласился цверг слева. — Мелок слишком для врага. Но и что друг — на лице не написано. Как нам узнать, что ты в самом деле друг Яминии?!

— Я очень люблю Яминию и яминцев! — заявил Фырдуз. — Так люблю, что делаю подарки каждому цвергу, с которым познакомился! Вот, примите от чистого сердца, друзья!

Кобольд протянул стражам по тяжелой золотой монете из подобранных в драконьей пещере. Цверги внимательно посмотрели на них и переглянулись.

— Как считаешь, Скильдкхатмерг? — спросил правый. — Друг ли Яминии этот кобольд?

— Лично со мной он уже подружился, — ответил левый, беря монету. — А если он друг мне — наверное, он друг и Яминии.

— Логично, — согласился правый, тоже беря монету. — Проходи, друг Яминии.

Рассыпавшись в благодарностях, кобольд прошел. Спросил еще у стражников, как добраться до дворца короля, и те велели просто идти по самой большой улице, никуда не сворачивая.

Внутри Хасма впечатляла даже сильнее, чем снаружи. Потолок не так высоко, как в Суркуре, зато через каждую сотню шагов солнцешары. Здесь их гораздо больше, чем в родном Кобольдаланде. Там их используют только в оранжереях и подземных садах, а здесь… кажется, здесь их вешают просто так, для освещения.

Неужели цверги настолько плохо видят?

Еще повсюду были конструкты. Уж кто-кто, а цверги Яминии знают в них толк. Эти искусственные существа исполняли в Хасме черную работу — трудились там, где живые не могут или не хотят. Иногда попадались двуногие, похожие на ходячие статуи, но чаще — многоногие и летучие, приспособленные только для чего-то своего. Мелкие конструкты подметали улицы, чистили стены, разносили почту, ловили крыс. Крупные — рыли землю, таскали тяжелые грузы, возили цвергов.

Как Фырдуз и надеялся, в столице нашелся храм Гушима. Как и положено, располагался он ниже мостовой, не имел окон, освещался предельно скупо и не был ничем украшен. Жадному Богу не милы пустые украшательства — ценности нужно не выпячивать, а хранить в надежно запертых сундуках. А еще лучше — пускать в дело, заставлять деньги приносить новые деньги.

Как Фырдуз и обещал себе, он принес жертву за своего друга индрика. Попросил Владыку Щедрости помочь ему найти жену и породить множество маленьких индричат. Пусть станет в недрах побольше этих добрых зверей.