Большой и шумный скандал.

- Они не договорятся ни до чего, - мелодично поколебал воздух Мородо. – Это продолжается уже третью луну.

- Знаю, - сумрачно ответил Оопсан. – Но в этот раз мы не можем принять решение внутри Конклава. Нас обвинят в тирании.

- Нас в любом случае обвинят в тирании. Уже обвиняют. Смерть мальчишки случилась удивительно некстати. Тебе следовало его уберечь.

Оопсан окинул Мородо пристальным взглядом. Тот ел. Как обычно. Говорил – и ел. В распахнутый рот отправлялись все новые куски – жареная курица, спелые фрукты, печеная картошка, копченая рыба, сочащиеся медом соты. Уже во рту все это волшебным образом размягчалось и растворялось на языке. Кости, кожура, воск и другие несъедобные части рассыпались невесомой пылью и выдыхались.

Хотя дышит Мородо тоже волшебством. Лиши его магической силы – у него сразу же остановится сердце. Величайший телекинетик Парифата уже много лет не напрягал ни единую мышцу, и его тело как-то незаметно превратилось в бесформенный мешок жира.

Такое вообще характерно для сильных телекинетиков. Слишком уж легко утратить форму, когда физическая сила становится чем-то излишним. Но Мородо, конечно, побил все рекорды.

Однако под этой неприглядной оболочкой скрывается острый ум и могущественный чародей. И Оопсан не показал, что заметил недовольный тон.

- Да, следовало, - помолчав, сказал он. – Зар был многообещающим юношей. Мне жаль, что с ним так вышло.

Ему и в самом деле было жаль. Оопсан не любил, когда события развивались не так, как запланировано. В день своей гибели Зар повел себя слишком непредсказуемо. И теперь из-за того нелепого инцидента Парифат на грани гражданской войны.

У двадцать девятого Колдующего Императора не было прямых наследников. Он не успел обзавестись детьми, а его старший брат умер от болезни чакр, когда Зару было всего одиннадцать. Отчасти в этом есть вина и Конклава – следовало придерживать про запас каких-то близких родственников.

Конечно, основную ветвь приходилось урезать, чтобы пресекать в зародыше возможные междоусобицы. Когда медный век Парифата только начинался и Турниры Принцев были отменены, обессилевшие потомки Бриара принялись банально грызться за корону.

Именно тогда Конклаву пришлось взять на себя ответственность... за многое.

Но спустя двести лет это аукнулось обрывом основной правящей линии. Теперь остались только побочные ветви, всякие дальние родственники, через пять колен племянники. Среди них даже не получается выделить самого прямого наследника – из-за чего, собственно, так и бурлит конгресс.