«Уолтер, спаси меня!»

«Прости меня…»

Джек просил поверить в него. И он не смог. Последней его просьбой была вера, и Уолтер его подвел. Подводил до сих пор, каждый день.

… Янтарные поленья, трещащие в камине, книга, соскользнувшая на пол — на пороге стоит Джек, и Уолтер не узнает его. Он падает на колени и протягивает к нему руки: «Уолтер, спаси меня!»

А потом…

— Уолтер, ты живой? — Эльстер трясла его за плечо. Он, вздрогнув, открыл глаза. — Тебе что, доктор сказал, что надо руку снова отпиливать?

— Нет, я… задумался.

— Ничего себе у тебя мысли — ты бы лицо свое видел, — серьезно сказала она. — Я чай принесла, тут в палатах холодно, как в прозекторской…

Она звенела чашками, а Уолтер наблюдал со смесью удивления и нежности. Обычные действия, привычные ритуалы, уютные звуки — ее запястья кажутся белыми в сером свете и темно-синие рукава платья только подчеркивают эту белизну, она медленно разливает чай, наполняющий воздух запахом горьких цитрусовых корок, и Уолтер слышит, как чай касается фарфоровой поверхности чашки.

«Хочешь увидеть меня?»

«Нет».

И прошлое с шипением отступило обратно в темноту.

В палате действительно было холодно. Когда Эльстер протянула ему чашку, он положил ладонь на ее руку и успел отстраненно удивиться — пальцы показались почти горячими.

— Спасибо. Я не знаю, что делал бы без тебя.