Квез был так настойчив и бесцеремонен, что, по словам Дорена, у него было огромное желание потрясти наглеца за шиворот, а заодно послать куда подальше. С превеликим трудом отвязавшись от назойливого парня, молодые люди ушли, причем со вздохом облегчения.

– Вот уж кого снова не хочется видеть – так этого самого Квеза!.. – Дорен вытер пот со лба. – Ну и надоедливый же тип! А еще нудный, да и доверять ему я бы никогда не стал – поверьте мне на слово, парень достаточно беспринципный.

– За вами никто не следил?.. – поинтересовался Винсент.

– Нет... – покачал головой Дорен. – Я и сам смотрел, опасался слежки. Позже понял, что нет смысла пускать вслед за нами хоть кого-то – Квез и без того сообщил тем, кого посещал, где он остановился.

– Откуда ты об этом узнал?

– То есть как это – откуда?.. – даже удивился Дорен. – Дорогой соотечественник мне об этом сам сказал, когда возвращались назад. Он тогда на жизнь жаловался, а заодно досадовал – мол, пришлось сказать о том, что остановился в «Веселой устрице».

– И кому он об этом сообщил?

– Не сказал, но и без того понятно, что речь идет о тех людях, с кем он встречался.

Лично меня куда больше заинтересовало упоминание о рыжей девице. Тут, как говорится, к бабке не ходи – и так ясно, что речь идет о Тирле. Непонятно, зачем ей пришлось идти на такой риск – посылать сюда кого-то, причем далеко не самого надежного человека. Вряд ли он мог привезти что-то ценное...

– Дорен, а этот тип не упоминал о том, что именно его просили передать? Письмо, небольшую посылку, или нечто похожее?

– Как я понял, это было небольшое послание на словах. Квез говорил о том, что ему с самого начала следовало сообразить: тут что-то не то! Мол, странно мотаться за море для того, чтоб сообщить какому-то Сухеману о том, что где-то отыскалось зеленое платье, которое не уничтожили, так что теперь из-за этого возникают большие сложности, а кого-то и вовсе задержали, и теперь трясут многих. Дескать, именно потому-то пока что ни в коем случае не стоит приезжать в нашу страну – многое под наблюдением, и самому Сухеману надо хорошо подумать обо всем... Ну, в общем Квез говорил разрозненно, я половину из его слов не понял, передаю примерно то, что запомнил...

Дорен говорил еще что-то, но я его не слушала. Зеленое платье... Возможно, речь идет о моем зеленом платье из дорогого кхитайского шелка, которое было велено сжечь в то время, когда меня еще только намеревались вывезти из родной страны. Помнится, тогда какая-то женщина сказала, что не может сунуть в печь такую красоту, и она хочет отвезти это платье своей племяннице – та замуж выходит, так что теперь у нее будет, в чем под венец идти, тем более что у молодых с деньгами дела обстоят неважно... Да, так оно и было! Похоже, та женщина не подумала о том, что если на небогатой свадьбе у невесты появляется такое, по-настоящему роскошное платье, которое, без сомнений, стоит больших денег, то окружающие просто не смогут не обратить на это внимания. Более того: кое-кто из завистливых бабонек при виде такой необычайно красивой обновки наверняка стал люто завидовать невесте, а бабская зависть – страшное дело. В таких случаях и до стражников могут добраться слухи и шепотки об излишне дорогом платье на более чем скромной свадьбе. Если учесть, что мое зеленое платье, и верно, было очень приметным, то вполне может оказаться так, что им заинтересовался кто-то из служителей закона, ведь в розыскных листах наверняка было указано, что именно было надето на мне в то время, когда мое бренное тело пропало из морга... В этом случае толковый дознаватель может уцепиться за конец цепочки (то бишь за это самое зеленое платье), и начать распутывать столь непрнятное дело. Судя по всему, так оно и произошло. Если же это платье опознала и тетя Фелисия, то с ее влиянием и связями при королевском дворе розыск должен принять весьма немалые размеры, и на ноги должны быть подняты все, кого только можно было привлечь к расследованию столь непростого случая. Не удивлюсь, если о произошедшем известно даже королю...