– Ты скрыл от меня и еще одну вещь, – с вызовом заговорила я. – Не сказал, что ты – мой отец.

– Это была не моя тайна, – ответил Гаанин и виновато поджал хвост. – Мы много раз пытались произвести потомство волков, которых люди приняли бы, не требуя безоговорочной покорности. Во мне больше дикой волчьей крови, чем в любом волке моей стаи, и у меня было множество щенков. Ты больше других соответствовала требованиям. Но все надежды оказались пустыми. Они все равно боятся волков.

Так вот, оказывается, кем я была для него! Всего лишь одним из экспериментов. Я думала, что, отыскав отца, задам ему тысячу вопросов, но выяснилось, что я для него то же самое, что и орудия для людей. Мне нравился Гаанин. Он был храбр, как истинный волк, и готов на любые жертвы ради исполнения Обета. Я же могла рассчитывать только на роль его орудия. Я встряхнулась. Настоящими моими отцами были Тревегг и даже Рууко.

– Я бы не назвал тебя покорным волком, – заметил Аззуен, видя, что я молчу.

– Я проявляю покорность, когда нахожусь с людьми, – ответил Гаанин. – Это мой добровольный выбор. Дети моих детей будут еще более послушны. Те, кто не будет послушным, научатся притворяться. Люди – испуганные, робкие, одинокие существа, и кто-то должен научить их тому, что наш мир не такое уж страшное место. – Он улыбнулся, словно люди были несмышлеными щенками, только что выползшими из логова.

Он заботился о людях не меньше, чем я. Казалось, ему было совершенно неважно, что он мой отец, но люди и Обет значили для него столько же, сколько его стая. Они значили даже больше, ибо члены его стаи гибли, пытаясь научить людей любви. Хотелось бы, конечно, чтобы он относился ко мне как к дочери, но еще больше мне было нужно, чтобы он помог нам завоевать доверие и дружбу людей.

– Нееса говорила мне, что если люди будут жить с такими волками, как вы, – произнесла я, следя за тем, чтобы случайно не произнести слово «недоволки», – то дети ваших детей забудут о своем волчьем происхождении. Они забудут Обет, как Белоснежка и Куцехвост.

– Да, – согласился Гаанин. – Они будут помнить лишь то, что их долг – жить с людьми. Они не станут спорить из-за того, что, по их мнению, важнее для волчьего рода. Они даже не будут знать об этой части Обета.

Именно поэтому нам было необходимо оттеснить от людей недоволков. Дикость надо сохранить во что бы то ни стало, чтобы люди не превратили весь мир в пустыню. Я уважала стремление Гаанина быть с людьми, но потом он должен будет уступить дорогу нам.

– Мы надеемся только на то, – сказал Гаанин, внимательно глядя на меня, – что если люди смогут полюбить существо, отличное от себя, существо, которое им ничем не угрожает, то найдут способ полюбить и окружающий мир. Мы испробовали все остальное, и теперь это наш последний шанс. И их шанс. Но мы не достигнем успеха, если вы – волки – не позволите нам жить.