— Ну хоть стекло не треснуло, уже хлеб! — приободрил коллегу Борис. — Ладно, развинтим, что теперь остается. Ежу было понятно, что «процветающие» сожгут наши «арки».

— Да работы тут до хрена и больше, — выругался Шилкин, внимательно оглядывая облицованный потолок. — Четыре часа — это если будем очень стараться. Посмотри, сколько здесь деталей…

Тем временем солдаты заняли свои позиции в соседних комнатах, где окна выходили на парк. Эрик был единственным, кому не доверили вести наблюдение, поэтому он уселся на пол у ног Дмитрия и лениво поинтересовался, имеет ли он право вздремнуть.

— Я всегда считал себя спокойным человеком, но сейчас у меня буквально руки чешутся пристрелить эту гниду, — не выдержал Тимур. — Тут все как на пороховой бочке, а этот спать собирается!

В ответ Эрик лишь тихо рассмеялся. Ему нравилось бесить этих русских, благо, те велись едва ли не на каждую его фразу. Особенно сейчас, когда все они были на взводе. Видимо, новость о том, что теперь ненавистный американский наемник более не находится под внушением, нервировала присутствующих едва ли не так же сильно, как бродящие в окрестностях «костяные».

Его догадки были недалеки от истины. Алексей и Стас как раз говорили именно о нем, а точнее, о халатности Лескова, который даже не счел нужным предупредить группу касательно состояния Фостера. Какой-то момент Волошин боролся с собой, чтобы не высказать Дмитрию все, что о нем думает, но потом посчитал, что провоцировать Лескова сейчас как минимум неразумно. В конце концов, их задача — донести стекло до места назначения, а не устраивать перепалку, которая за четыре часа могли перерасти черт знает во что. Он по-прежнему не питал к Дмитрию особой симпатии, особенно после того, как Катя в очередной раз бросилась его защищать перед руководством Владимирской. В такие моменты Стасу начинало казаться, будто девушка и впрямь находится под гипнозом. Она оправдывала Диму даже после того, как тот сам признался, что внушал людям свою волю. Белова объясняла свое поведение дружбой, вот только Лесков до момента разоблачения что-то не торопился рассказывать своей «подруге», что он — полукровка. Наверняка потому, что он оказывал влияние и на саму Катю, и Стасу было страшно представить, что мог внушить его девушке этот беспринципный ублюдок.

Волошин заставил себя отогнать эти неприятные мысли и сконцентрироваться на задании. Но в этот момент он вдруг задумался над тем, сможет ли он в случае опасности спасти Лескову жизнь. Да, наверное, сможет. Точнее, обязательно это сделает. И даже не потому, что Дмитрий принес ему и Кате лекарство, а потому, что иначе не сможет спокойно жить, зная, что не сделал все возможное, чтобы помочь человеку. Пускай даже такому, как Дмитрий.