— Здравствуй, дочка! — произнёс остроухий, радостно улыбнувшись.

На его лице прошедшие года не отразились, да и улыбался он так, словно потрясения обошли его стороной. Пламя внутри меня вспыхнуло ещё жарче. Не думая, ступила на шаг к нему. И эльфы почтительно раздвинулись, уступая мне дорогу. То они грубые, кидаются не пойми отчего, то вдруг становятся неестественно вежливыми, сияют, смотря на счастливое лицо этого негодяя. Ну да мне всё равно, отчего.

Медленно подошла к улыбающемуся отцу. Осклабилась. И плюнула ему в лицо. Он застыл от потрясения, так что я ещё и плевок размазала по его щеке сильной пощёчиной. И прошипела:

— Это за маму!

Миг — и другие эльфы оказались около нас, грубо схватили меня, болезненно сжали руки.

— Ты оскорбила нашего короля! — прошипел Хэм.

И тут я поняла, что теперь уже не смогу вернуться домой, к ёжику, к язвительному и одновременно очень заботливому и нежному Нэлу. Никогда. Хотя больше всего мне хотелось именно этого. Только месть и обида застили мои глаза. И я увидела истину слишком поздно. Так что сама виновата, раз потеряла самое дорогое. И бояться мне нечего. Да если и случится чудо — и я вырвусь или эти мерзавцы меня отпустят, Нэл не примет меня обратно. Я же оттолкнула его, и оставила одного, измученного. Как я могла так с ним поступить? Что я наделала! Но прошлое не изменится. И мне всё равно, что теперь со мной сделают: у меня больше ничего не осталось. И никому в этом мире я уже не нужна. Как отблески костра: всем нужен жар пламени и его тепло, но никак не всполохи и погасающие искры…

Засмеялась как сумасшедшая: яростно, громко, неистово. И весело прокричала:

— А мне плевать, кто ты такой!

И приложила к моему ненавидящему воплю ровно столько грязных и смачных ругательств, сколько успела, пока мне не заткнули рот…

История Кана "Тень ушедшего" 1.1

История Кана "Тень ушедшего" 1.1

История Кана

Тень ушедшего

Лес в Черноречье встретил меня так же угрюмо, как и прочие обитатели Враждующих стран. Полный маленьких уютных лужаек с душистыми цветами, весь унизанный снежно-угольными стволами берёз, полный птичьего весеннего пенья, он всё равно выглядел мрачным и недовольным. Цветы в нём благоухали так, словно в следующий миг готовились завянуть. Берёзы как будто источали холод. Птицы трещали, чирикали и скрипели как-то надрывно и нервно. В островках сочной травы уныло шуршали насекомые. Листва колыхалась натужно и вяло, словно сил в ней совсем не осталось. Всё вокруг было полно жизни: листва зеленела, все растения росли, цвели и некоторые даже успели приготовить семена и плоды, и, тем не менее, в окружающем пространстве как будто не хватало чего-то главного, без чего жизнь не вправе носить это гордое имя, без чего она близка к покою, который вот-вот перейдёт к разрушению. Эта земля заболела из-за боли своих обитателей. Временами состояние её ухудшалось, что выливалось в наводнения, град, засуху и неурожаи, но всё ещё держалась на грани гибели и существования. Уж не знаю, долго ли она продержится. А впрочем, мир намного выносливее, чем его считают Основные народы.