– Линда сказала, что переждала трёх твоих жён... – вспомнила я.

– Здесь совсем иной случай. Я не просил её ждать. И вовсе не собирался жениться на ней. Просто...

– У мужчин есть потребности, – подсказала я. Теперь я уже могла говорить о Линде спокойно, потому что была уверена в любви Гейба.

– Да. Она знала, что я не женюсь на ней. Я этого от неё не скрывал. Но, поскольку я не проявлял интереса больше ни к кому из наших женщин, она решила, что в конце концов я сдамся. А я просто ждал тебя.

– А я тоже искала тебя, правда, не знала этого. Но я всегда ощущала себя какой-то... неполной. Думала, это от того, что у меня нет семьи, ведь я – в каком-то смысле подкидыш. Ничья. А теперь это чувство пропало.

Гейб протянул руку через стол, взял мою ладошку и сжал её, крепко, но бережно.

– Ты больше не «ничья». Ты – моя. Ты – наша. И семья у тебя теперь есть. Большая и, в целом, – славная. Бывают, конечно, исключения, но вообще-то мы хорошие.

– Очень хорошие, – улыбнулась я. – И я очень всех вас люблю. И, кстати, часть этой семьи уже мчится сюда, очень голодная.

И, действительно, взрывы и стрельба наверху прекратились, а по лестнице бойко застучали подошвы детских кроссовок. Через несколько секунд в кухню влетел Томас.

– Ура, бифштексы! – Плюхнувшись на стул возле меня, он схватил мою вилку, воткнул в большой бифштекс, лежащий на общем блюде в центре стола, и стал отгрызать прямо от него, игнорируя тарелку и нож.

– Боец вернулся с фронта, – констатировала я, качая головой. – Проголодался, бедненький, мир спасая.

– Похоже, я совсем не преуспел с его манерами, – вздохнул Гейб. – Свинёнка воспитал.

– А что такого? – искренне удивился Томас. – Пирс и Диллон тоже так бифштекс едят, целиком, не режут, а ты им и слова не сказал ни разу!

– Чужой вилкой? – Гейб приподнял правую бровь.

Томас застыл с запущенными в кусок мяса зубами, растерянно оглядел стол возле моей тарелки, потом поднял на меня виноватые глаза.

– Ой, – торопливо проглотив кусок и едва не подавившись при этом, покаянно проговорил он. – Прости, Рэнди, я думал, что раз она лежит на столе, значит – ничья.

Он расстроенно смотрел на свой бифштекс. Наверное, он хотел вернуть мне вилку, но не знал, что делать с недоеденным куском, не знал, что хуже – положить его на стол или вернуть на общее блюдо. Пожалев парнишку, я подвинула ему свою тарелку и нож.

– Ешь спокойно, я уже закончила. Но если бы вилка была мне всё ещё нужна, то фиг бы я позволила тебе её забрать. А так... Кому-то просто придётся меньше посуды мыть, верно?

– И я даже знаю, кто этот «кому-то», – подмигнул ему Гейб.