Мы дружно приготовили лёгкий перекус, состоящий из кучи сэндвичей и пары пинтовых ведёрок ванильного мороженого. После того, как мы поели и прибрали за собой, Гейб шутливо предложил «окрестить кухонный стол», и я, с энтузиазмом, поддержала это предложение. Оказывается, жалюзи на кухне задвигаются нажатием всего лишь одной кнопки, так что уединение нам было обеспечено.

Когда, спустя какое-то время, мы сидели на кровати – я устроилась между ног Гейба, а он тщательно, по волосочку, разбирал и расчёсывал мои подсохшие волосы, я спросила.

– Гейб, а почему ты остановился… тогда.

– Когда? – не понял он.

– Ну, в первый раз. Ты вдруг замер и сказал, что испугался, что причинишь мне боль.

– Ах, тогда. Я действительно немного испугался. Я действовал весьма напористо – если честно, то я тогда слегка психанул от твоего обвинения. Вот и слетел с катушек. А в какой-то момент глянул на тебя – а ты, такая крошечная, зажмурилась, сжалась… Господи, я тогда чуть не рехнулся с перепугу. Как подумал, что сделал тебе больно, придавил…

– Мне не было больно. Совсем. Я просто… ну… приготовилась к боли. Я ждала её, вот и напряглась слегка. Но мне всё равно непонятно. Ты же знал, какая я крепкая и сильная – но испугался за меня. А как же твои человеческие жены? Я в сто, в тысячу раз сильнее человека – а ты за меня испугался. Как же ты… с ними?..

– С ними… Погоди минутку, я сейчас, – Гейб выбежал из спальни, погромыхал чем-то наверху, на чердаке, а через несколько секунд вернулся обратно и протянул мне довольно большую, с альбомный лист, старую фотографию в рамке.

Я сразу узнала на выцветшей фотографии Гейба, хотя его волосы были подстрижены и зачёсаны назад в стиле двадцатых-тридцатых годов прошлого века, и ему это совершенно не шло. Рядом с ним стояла женщина лет тридцати-сорока, с тёмно-русым каре, которое ей тоже не шло. Или это просто мне, на мой современный взгляд, так казалось? Женщина держала на руках девочку лет трёх, мальчик чуть помладше сидел на руке Гейба. Перед ними сидели ещё два мальчика: один, примерно такого же возраста, что и Томас, на стуле, а второй, возраста Вэнди – на деревянной лошадке на колёсиках. Все три мальчика были в матросских костюмчиках, на девочке – широкое платьице и небольшой бант на макушке. И все, включая малышей, смотрели в объектив серьёзно, без тени улыбки.

– Это моя последняя жена, Ребекка, – объяснил Гейб. – У неё на руках Алана, у меня – Тобиас, мой брат, он идёт перед Кристианом. Старший из мальчиков – наш брат Джонатан, а на лошадке – Себастьян. Других детей в Долине тогда не было, и он постоянно играл у нас. Поэтому, когда мы поехали в Грейт-Фолс, чтобы сделать семейную фотографию, то и его взяли с собой.