– Солнышко... Солнышко, нам надо остановиться...

– Почему? – едва ли не захныкала я.

– Потому что на этой поляне в любой момент может появиться кто-то из твоих родственников.

– Но мы всего лишь целуемся! – моё дыхание прерывалось, сердце продолжало колотиться, как сумасшедшее.

– Если мы не остановимся, я уже ни за что не смогу поручиться. Я же не железный.

Фрэнк опустился на траву, продолжая держать меня в объятиях, а я продолжала цепляться за него, но уже осознала, что момент упущен, поэтому уткнулась лицом ему в шею, стараясь выровнять дыхание и хоть немного успокоиться.

Так мы просидели несколько минут, не двигаясь, потом я подняла голову, взглянула прямо в синие, в данный момент – темно-синие глаза и в упор спросила:

– А когда?

– Солнышко... – жалобно застонал Фрэнк. – Если бы это зависело от меня... Но мы посреди твоей Долины, под открытым небом, и с минуты на минуту здесь может появиться очередной визитёр.

– Рэнди говорила, что здесь есть места, где можно спрятаться...

– Нужно будет спросить – где именно, – задумчиво пробормотал Фрэнк.

– Не сейчас, – остановила я его, поняв, что он готов связаться с Рэнди. – Ей немножко не до нас. Она только что получила не самое радостное известие о своих приёмных родителях, и в данный момент, как я поняла, Гейб утешает её, как может, в одном из этих самых тайных убежищ.

– Да, момент явно неподходящий, – кивнул Фрэнк. – Да и нельзя нам сейчас исчезать отсюда, это было бы слишком... демонстративно.

– Похоже, всё против нас, – вздохнула я, вновь кладя голову ему на плечо.

– Не совсем, – Фрэнк прижался губами к моему виску, и я почувствовала, что он улыбается. – Не забывай про Виргинские острова.

– Точно! – воскликнула я, вспоминая намёки Рэнди. – Мы будем в тысячах миль от Долины. И от папиного надзора. Но это будет ещё так нескоро!

– У нас впереди вечность, – Фрэнк погладил пальцами мою щеку. – Я ждал тебя почти тысячу лет, Солнышко, что нам какие-то три дня?

– Угу, – печально вздохнув, согласилась я. – По крайней мере, мы сможем целоваться. Мне это нравится, очень. Особенно вот этот, последний поцелуй. Даже не ожидала от себя такого.

– Я тоже. Знаешь, впервые за всю свою долгую жизнь я не сдерживался. Отпустил себя, свои чувства, свой самоконтроль. Едва смог остановиться.

– А раньше ты всегда сдерживался? Всегда?