– Значит, они с такими сложностями приехали домой, а там никого? Хорошо, что девушка ничего не узнала, но каково её маме! Этот... папаша, хотя бы объяснил ей, в чём дело?

– Нет, конечно. Он забился в свою норку и сидел там, не шевелясь, опасаясь, что его смогут вычислить по телефонному звонку. Он себя спасал, до семьи ему в тот момент дела не было.

– Кошмар просто, – вздохнула я. – Не представляю, что в тот момент пережила бедная мать. Получить надежду на спасение своего ребёнка – и тут же её потерять. Но, погоди, ты сказал, что девушке стало лучше? Разве такое возможно?

– Иногда возможно. Видишь ли, как только семья Бэйса приехала домой, к ним тут же пришёл представитель некоей фармацевтической компании. Он очень удивился, что Бэйс не ввёл свою жену в курс дела, и любезно объяснил ей всё сам. Дело в том, что эта компания как раз разработала новое экспериментальное лекарство, прекрасно зарекомендовавшее себя во время опытов на животных, но на людях ещё не испытанное. Разрешение на подобное испытание порой приходится ждать годами, поэтому был проведён поиск добровольцев, согласных стать подопытными неофициально, а точнее – тайно. Бэйс предложил для этой программы свою дочь, и этот самый представитель привёз с собой лекарство и был готов начать лечение немедленно, если, конечно, мать девушки не будет против, согласится держать всё в тайне и подпишет документ о неразглашении.

– И она согласилась, – кивнула я, уже догадавшись, что же за волшебное экспериментальное лекарство привёз этот «представитель» таинственной фармацевтической компании.

– Разумеется, она согласилась. Чем она рисковала? Её дочери оставалось жить буквально считанные дни. А так – даже призрачный шанс лучше, чем ничего. В общем, девушке стали трижды в день ставить капельницу с эти таинственным «лекарством», и в прошлое воскресенье она вышла из комы.

– В прошлое воскресенье? Как символично.

– Да, буквально на полчаса позже тебя. А вчерашняя томография показала, что опухоль уменьшилась более чем в половину. Девушка уже встаёт с постели, правда ненадолго, мышцы пока слабые после долгого лежания, разговаривает, причём вполне адекватно, с аппетитом ест. Головные боли исчезли – а ведь до этого не отпускали бедняжку многие месяцы. В общем, ещё неделька такого лечения – и от болезни не останется и следа.

– Я так рада за неё, – я шмыгнула носом, и поняла, что плачу. После всего увиденного и услышанного сегодня, это известие было подобно бальзаму на мои напряжённые нервы. Фрэнк ласково смахнул слезинки с моих щёк, и я широко улыбнулась ему. – И кому же пришло в голову это сделать?