Я забуксовал. Растерянно посмотрел на Игната:

— Какие трупы?

— Если он их засек, значит должны остаться трупы, — убежденно сказал Харальд.

— Не могу сказать, что это звучит логично, — через паузу признался я. — Нет, конечно, в извращенном мире брутальных мужиков, даже срущих с топором в руке — это возможно, но…

— Засек, значит почувствовал. Увидел. Заметил, — пояснил флегматичный Игнат.

— Ваш язык отвратителен и чужд мне, — хевдинг посмотрел на охотника более внимательно. — Не из страха ли ты их «засек», чужак?

— Нет, — отстраненно сказал тот. Казалось, Игната больше интересует решето зеленого неба, а не разговор с бергхеймцем.

Айсли вернулся. Молча прошел мимо работающих викингов, напряженно поджав губы. Дошел до хевдинга.

— Чужак не лжет. Ночью здесь были Взятые.

Харальд кивнул. Промолвил:

— Почему не атаковали?

— Они оставили мне послание, — сказал жрец. — Хотели сообщить, что я последний. Что все мои братья теперь — Взятые. Когда они, — ткнул в меня пальцем он, — нарушили договор — Выводок прислал Глашатая Корней и привел мох. Я оставил братьев в лесу, чтобы предупредить конунга. Они должны были задержать Глашатая.

— Мне жаль, — произнес Харальд.

— Не убивать их. Я смогу вернуть души Взятых, но не смогу оживить мертвых, — обратился к нему жрец. — Если встретимся, делай что хочешь, но не убивай! Скажи своим!

— Так и будет, Айсли, — хозяин Бергхейма почтительно склонил голову перед дроттом.

Белолицый развернулся, смазав по нам, напоследок, ледяным взглядом. Не нравимся мы ему. Да, в целом, на его месте мы бы мне тоже не понравились.

Вскоре наш отряд двинулся в путь. Облаченные в кожаные стеганки воины рассыпались по лесу. Заскрипела измученная телега. Айсли упрямо шагал первым, указывая дорогу. Отчаянный парень. Я бы на его месте указывал направление, сидя в повозке. Под защитой десятка крепких головорезов. Потому что дорогу знает только жрец, и, если его завалить, — мы пойдем вслепую.

Озвучивать северянам я это не стал. Они люди опытные, наверняка продумали разные варианты. Да и вопросы чести Унии Мороза, вдруг это оскорбление лютое — засунуть важного человека в тыл. Поэтому я просто держал белую фигуру дротта в поле зрения. Мало ли что. Мало ли где. Мы продирались сквозь мшистый лес, топча ядовитую зелень сапогами. Стучали топоры, высекая подобие тропы для телеги. Трещали и глухо бились о землю поваленные деревья.

А я, как заправский сумасшедший, следил за каждым шагом жреца. Эдакий то ли недошпион, то ли недоманьяк. Мне казалось, стоит отвезти взор — лес слижет дротта зеленым мохнатым языком. Честно говоря, в этих опасениях я недалеко ушел от истины.