Доктор Фиделиус с одобрением рассмотрел подопечных: «Куда подевались два оборванца? Теперь перед нами благородный принц и прекрасная принцесса!»

Глинет рассмеялась: «Мой покойный батюшка был всего лишь помещиком в окрестностях Трокшо в Ульфляндии, но отец Друна — действительно принц, а его мать — на самом деле принцесса».

Фиделиус заинтересовался последним обстоятельством и спросил Друна: «Откуда ты это знаешь?»

«Так говорили воспитавшие меня феи».

«Если это правда — а это похоже на правду, учитывая все обстоятельства, — задумчиво сказал доктор Фиделиус, — вполне может быть, что ты, Друн, — исключительно важная персона. Возможно, твоя мать — Сульдрун, принцесса Лионесская. К сожалению должен тебе сообщить, что ее уже нет в живых».

«А мой отец?»

«О нем я почти ничего не знаю. Твой отец — таинственная личность».

Глава 20

Глава 20

Рано утром, когда солнце только начинало проглядывать сквозь частокол древесных стволов, а трава была еще сплошь покрыта холодной росой, дровосек Грайт привел Эйласа на Придурковатую поляну и указал на небольшой травянистый холмик, служивший основанием корявому чахлому дубу: «Вот она, Щекотная обитель. На наш с тобой взгляд тут не на что смотреть — но на то мы и простые смертные. Давным-давно, когда я был моложе тебя — сорванец и бедокур я был, каких мало! — я подкрался сюда в сумерках, в канун Иванова дня, когда эльфы и феи не утруждают себя притворством. Там, где ты видишь только пучки травы и старое дерево, я видел шелковые шатры и башни, одна на другой, освещенные бесчисленными волшебными огнями. Повелитель фей приказал музыкантам играть павану, и как они играли! Мне не терпелось выбежать на поляну и танцевать с ними. Но я знал, что если сделаю хотя бы шаг им навстречу, мне придется плясать без передышки до конца моих дней. Я зажал уши ладонями и поспешил прочь, шатаясь и спотыкаясь, как человек, убитый горем».

Эйлас внимательно разглядывал поляну. Он слышал, как перекликались птицы; кроме того, с поляны доносились едва уловимые звуки, напоминавшие далекие отголоски звонкого смеха. Эйлас выступил на поляну и сделал три шага вперед: «Феи! Умоляю вас, выслушайте меня! Я — Эйлас. Среди вас вырос Друн, мой сын. Будьте добры, согласитесь поговорить со мной!»

Придурковатая поляна отозвалась только птичьим щебетом — если это был птичий щебет. У холма посреди поляны зашелестели и качнулись поросли волчьих бобов и шпорника — несмотря на то, что утренний воздух был совершенно спокоен.

Грайт потянул Эйласа за рукав: «Пойдем! Того и гляди, устроят еще какой подвох. Если бы феи хотели с тобой посудачить, они тут же отозвались бы. А теперь они замышляют недоброе, это как пить дать! Пойдем подобру-поздорову. Ты что, мало горя хлебнул?»