– Родился младший сын. Ему восемь. Значит, дочке было десять лет. Почему ты не убил его?

– Со мной казнили бы сыновей. Мою дочь отдали бы рабам.

– В Ракшаде нет рабства.

– Есть пожизненное заключение.

– Ты тварь, – промолвила Малика, едва сдерживаясь, чтобы не ударить Хёска. – Спустя год ты стал верховным жрецом и старшим советником Шедара. Как ты мог находиться с ним рядом?

– А как бы я травил его? Я был обычным военным врачом и служил в армии. Кто бы давал ему зелье?

– А кто давал целый год до того, как тебя пустили во дворец? Иштар? Кто возвёл тебя в верховные жрецы? Иштар?

– У него не было таких денег.

– Не было? – хохотнула Малика. – Ты опять мне лжёшь.

– По законам Ракшады наследником всего состояния является старший сын. Остальные сами зарабатывают себе на жизнь. Если старший сын умирает, наследником становится следующий сын. Иштар был воином и находился на содержании армии. Единственное, чем он владел – это кубарат.

Малика стиснула зубы. Так вот куда шли алмазы с подпольного прииска Порубежья. Иштар вкладывал деньги в Хёска. Видимо, их связывает что-то большее, чем травма, полученная Иштаром в детстве. И Хёск скорее проглотит язык, чем признается в этом шабире.

– Почему ты не убил этого ублюдка восемь лет назад и не освободил дорогу Иштару?

– Потому что он последний из шести сыновей. Братья мертвы, отец мёртв. На кого бы пали подозрения?

– На тебя.

Хёск встряхнул головой:

– Конечно. А кто мой друг? – Натянул ткань на лицо. – Допрос окончен.

– С виду вы такие гордые, грозные, а ведёте себя как слюнтяи. Шедар опорочил твою дочь, убил твою жену, приговорил Иштара к смерти, а Хазирад отправил его на остров. Ещё и кубар разрешил ему взять. Красота!

– Какой остров? Иштар держит его под домашним арестом. Он обвиняет его в попытке срыва коронации, но все соучастники Шедара мертвы. Чтобы его казнить, нам необходимо признание.

– Почему не отдадите Шедара Зрячим?

– Нельзя. В голове у хазиров хранится много государственных тайн.