Покинув Галисию, Малика потерялась: стояла посреди коридора и не могла сообразить, где находится. Одинаковые окна, одинаковые двери, вправо и влево безлюдный тоннель, под ногами тёмный пол – доска к доске.

– Шабира, – прозвучал робкий голос.

Малика посмотрела на девушку, прижавшуюся к стене:

– Ты кто?

– Твоя служанка. Я привела тебя в Приют.

В приют… да, конечно… приют затерянных душ.

– Отведи меня к матери-хранительнице.

Через полчаса Малика сидела перед Фейхель и рассказывала ей о Галисии. Единственное, о чём избегала говорить, так это о плотской близости дворянки и правителя Грасс-дэ-мора. До ночи Лунной Тишины ещё оставалась неделя, а вдруг за это время Иштар опомнится? Выслушав её, мать-хранительница отвернулась к окну и поджала губы.

– Она как пустыня посреди океана, – промолвила Малика. – Откололась от родины и осталась совсем одна: родителям не нужна, подруг нет, Иштар её не понял.

– Всему виной ваши нравы, – проговорила Фейхель.

– Это были всего лишь невинные рисунки. Многие художники рисуют своё прошлое: друзей, подруг. Это воспоминания, не более.

– У жены хазира не может быть прошлого. Наши женщины никогда не изменяют господину. Их тела и мысли чисты. А мысли Галисии? Если копнуть их глубже…

– Она не подумала, что Иштар сочтёт её поступок изменой.

– Она всегда будет сравнивать его с другими мужчинами из прошлого.

– Нет других мужчин.

– Ты сказала, что она ушла в монастырь. Это меня сразу насторожило. Значит, она не хочет рожать детей.

– Разговор не об этом.

– А о чём?

Малика сложила перед собой ладони:

– Помоги мне устроить их встречу.