– Мне главное знать, что она жива и здорова. Остальное неважно.

– Хочу быть уверенной, что твоё послание попадёт в руки Самааш, а не какой-то служанки.

– Ты не слышала о новом законе?

– Не слышала.

– Тебе не мешало бы обзавестись «ушами». – Фейхель посмотрела из-под густых бровей. – Ах, да… я забыла… ты же уезжаешь. А могла бы ввести в Хазирад своего легата.

Малика склонила голову к плечу:

– Легата?

– Все шабиры, воины-вестники, заседали в Хазираде. Тебя, женщину, лишили этого права. Но у тебя есть право доносить до мужчин слова Бога через верного тебе человека.

Малика сузила глаза:

– У меня есть такое право?

– То, что не запрещено законом – разрешено.

Малика вернулась в своё кресло:

– Ты хорошо разбираешься в законах.

Усмехнувшись, Фейхель сложила исписанный листик вчетверо:

– Меня всегда интересовало, чем занимается мой супруг в свободное от совокуплений время. – Протянула письмо Малике. – Спрячь в рукаве. Матерям нельзя общаться с детьми.

– Так что ты говорила о новом законе? – спросила Малика, заталкивая листок под манжету.

– Ракшадам запрещено выдавать себя за других людей, придумывать себе имена и род занятий. Наказание суровое. – Фейхель высунула язык и чикнула двумя пальцами, как ножницами.

Малика вцепилась в пуговицу на лифе платья. Иштар выполнил её просьбу! Но к Кенеш никто не пришёл с признанием: значит, лживую служанку заранее удалили из дворца. Или успели отрезать язык… Как показали последние события: машина дворцовых интриг и заговоров работает на полную мощь и убирает с пути неугодных людей.

Через час Малика стояла перед огромным белым домом. От большой чёрной двери, инкрустированной слоновой костью, её отделял двор, огороженный кованой решёткой. Со стен дома на Малику взирали каменные всадники, кони и птицы, распластавшие крылья под серебристой крышей. Вроде бы миролюбивая картина, но ещё ни разу барельефы не производили столь гнетущее впечатление. На ум пришли чьи-то слова: «В рай ведёт калитка, в ад – врата». Парадные двери походили на врата, охраняемые бездушными творениями скульптора.

Оглянувшись на воинов-носильщиков, Малика нажала на кнопку звонка. Вышедший на крыльцо слуга крикнул, что хозяина нет дома, но увидев знак шабиры на груди Малики, сошёл со ступеней и распахнул калитку. Выслушав просьбу, повёл нежданных гостей по аллее, бегущей между домом и глухим каменным забором. Обогнув угол, Малика увидела в глубине сада строение. Всё, как во дворце: кубары живут в хоромах, для жены построена отдельная будка.