Самааш дотянулась до чёрной чаруш и накинула её на голову:

– Теперь ты дашь письмо?

– Где твоя комната? – Вскочив, Малика закричала: – Где её комната?

Вместе с появившейся служанкой помогла хозяйке добрести до спальни.

– Ванная там, – проговорила Самааш, указав подрагивающими пальцами на боковую дверь.

– К чёрту! – рявкнула Малика и, втолкнув Самааш в комнату, приказала служанке принести томатный соус или какое-нибудь варенье.

Служанка притащила баночку с кроваво-красным джемом. Вывалив жижицу себе в левую руку, Малика поставила отпечаток ладони на внешней стороне двери. Хотела прижать ладонь и к внутренней стороне, но подумала: вдруг её не выпустят из дворца, а Самааш не рискнёт выйти из запечатанной спальни.

– Никому не открывай, – сказала Малика, стиснув женщине плечи. – Ты слышишь? Что бы тебе ни говорили, никому не открывай!

Через десять минут она тряслась в паланкине, выкрикивая в окно:

– Быстрей! Вы ползёте как сонные мухи. Быстрей!

Воины поставили паланкин перед парадными входом во дворец – так приказала шабира. Малика взлетела по ступеням – караул едва успел распахнуть перед ней двери. И закрутилась посреди вестибюля, заставленного крылатыми жеребцами: лестницы, двери, пустые дверные проёмы…

Заметив на лестничном пролёте воина, приказала провести её к хазиру. Воин переступил с ноги на ногу.

– За неподчинение шабире… – начала Малика.

– Иди за мной, – прозвучал за спиной голос.

Пожилой человек, облачённый в шёлковую рубаху навыпуск и плотные штаны, заправленные в короткие сапоги, повёл Малику по боковому коридору, явно стараясь избежать встречи с обитателями дворца.

Миновав несколько поворотов и поднявшись по лестнице, указал на нишу, задрапированную синим бархатом:

– Третья дверь справа. – И быстро ретировался.

– Забери её! – прокричала Малика, влетев в кабинет хазира.

Иштар сидел на полу за столиком на низеньких ножках и держал в руке белое лебединое перо с отточенным концом. Рядом с ним стоял, согнувшись пополам, Хёск и раскладывал на столе листы.

– Твоё поведение недопустимо даже для шабиры, – холодно проговорил Иштар и, откинув крышку золотой чернильницы, обмакнул перо. – Я сейчас же прикажу казнить караульных.