– В тюрьме. Думаю, в камере допросов.

– Он не говорит на шайдире.

– Незнание языка и законов не освобождает от ответственности.

– Ты сказал: суд через час?

– Дело простое. Зачем тянуть?

Опираясь руками на ступени, Малика встала:

– Я хочу его увидеть. – И приготовилась к отпору Хёска.

Но он кивнул:

– Идём.

Вскоре Малика сидела в автомобиле и, глядя в окно, слушала противный шипящий голос.

– Я всячески намекал: вернись в Приют, не попадайся ему лишний раз на глаза, если не хочешь быть его женщиной. А ты его дразнила. Ходила по грани между дозволенным и запретным. Он преподносил тебе подарки, не обращал внимания на твои шалости. Он одаривал тебя милостью. А ты, вместо того чтобы лизать ему руки…

– Меня сейчас вырвет, – сказала Малика, прижав ладонь ко рту.

– Остановить машину?

– Заткнуться.

Сверкнув глазами, Хёск вновь уставился на дорогу:

– Если собака тявкает на хозяина – её убивают. Но что делать с неприкосновенной сучкой, которая возомнила себя хозяйкой? Её начинают приучать к строгой дисциплине и беспрекословному послушанию. Сегодня накажут твоего стража. Если не поможет – завтра будет кто-то другой.

– Я могу рассказать на суде о ваших с Иштаром грехах. Не боишься?

Хёск склонил голову к одному плечу, к другому, разминая шею:

– Иштар потеряет трон, ты потеряешь статус шабиры.

– Мне не нужен этот статус.