Малика уселась на ступени и закрыла глаза. Хотелось уснуть. Хотелось исчезнуть, а проснувшись, очутиться в другом месте – не в каюте корабля, не в Грасс-дэ-море, просто в другом месте.

Утром Малика не побежала к Самааш и не стала добиваться встречи с Иштаром. Сохраняя выдержку, прохаживалась по террасе, то опережая, то преследуя собственную тень. Наконец носильщики принесли паланкин, и в полдень Малика вошла в огромное серое здание, на фасаде которого застыли статуи людей с завязанными глазами. Их холодные мраморные руки сжимали клинки, ноги вдавливали в каменные плиты извивающихся аспидов.

Обстановка зала, где должен был состояться суд, выглядела довольно странно. Сбоку входной двери стояла железная клетка – для подсудимого. Посреди зала на возвышении находились обычный стул и лакированное кресло, обитое изумрудным бархатом. Кресло явно предназначалось Иштару, стул – Малике. Зал опоясывали деревянные трибуны – видимо, судьи не входили в узкий круг людей, которым разрешалось сидеть в присутствии хазира.

Такая расстановка мебели подсказывала, что главные роли в судебном процессе отводятся обвинителю и защитнику, и возможно, они сами приходят к соглашению и выносят приговор. А судьи здесь для проформы, для придания процессу законности. Следят, чтобы дебаты не перетекли в перепалку и не переросли в потасовку.

Поднявшись по приступкам, Малика присела на краешек стула и устремила взгляд на потолок, расписанный фресками, где ангелы сражались с демонами. По идее, добро должно восторжествовать, однако демоны походили на ракшадских воинов: такие же мощные, безжалостные. Один их вид ставил под сомнение победу утончённых и птицеподобных посланников светлых сил.

Конвоиры ввели Драго и заперли его в клетке. Страж – растрёпанный, помятый – не выказывал волнения и даже подмигнул Малике, а она смотрела на его руки, сжимающие прутья, и видела, как белеют костяшки пальцев.

Судьи, облачённые в балахоны из домотканного полотна, прошли за трибуны. Ответив на их приветствия, Малика внутренне подобралась: сейчас появится тот, чьё слово главнее закона.

А вот и он… прошествовал по залу – бесшумно, по-хозяйски. Легко, как ветер, взлетел на возвышение. Прошелестев полами чёрного плаща, опустился в кресло. Цитрусовые благовония, витавшие в зале, смешались с ароматом лайма, исходившим от Иштара: запахи не соответствовали ни месту, ни настроению.

Посмотрев на Драго, Иштар предъявил ему обвинение. Сообщил суду, что подсудимый в силу своей наследственности является левшой. И одним махом разнёс продуманную Маликой защиту, притом не позволив ей выступить. А Малике уже нечего было сказать: Иштар сам себе задавал вопросы, сам на них отвечал, сыпал номерами статей и складывал сроки заключения, доводя до пожизненного. Оказывается, страж одним неправильным прикосновением к деве-вестнице нанёс оскорбление трём столпам, на которых зиждется Ракшада: Богу, державе и хазиру. Кто из судей осмелится возразить?