"Никогда нельзя доверять паяцам и прочим жуликам, развлекающим публику. Надеюсь, они преподали тебе полезный урок. Так или иначе, тебе следует привести себя в порядок, особенно если ты намерена принять участие в нашем знаменитом фестивале! Как видишь, все уже начали веселиться".

"Я ничего не знаю про фестиваль, матушка. Я не собиралась здесь развлекаться".

"Как же так? Подобное празднество ты больше никогда не увидишь! Полюбуйся — разве не красиво?"

Мэдук взглянула на поляну, где теперь все внезапно изменилось. Туманный вихрь над холмиком превратился в замок с двадцатью высокими башнями; на шпиле каждой башни развевался длинный вымпел. Перед замком на стройных стойках из переплетенных серебряных и чугунных прожилок висели роскошные гирлянды цветов — стойки с гирляндами окружали длинный стол, ломящийся от яств и напитков в длинных узких бутылях.

Судя по всему, праздник еще не начался, хотя эльфы и феи уже гуляли вокруг, пританцовывая от радостного возбуждения — все, кроме одного: тот сидел на столбе и яростно чесался.

"Похоже на то, что мое прибытие совпало с каким-то радостным событием, — сказала Мэдук. — По какому поводу такое торжество?"

"Мы отмечаем достопримечательный юбилей, — объяснила Твиск. — Сегодня день избавления Фалаэля от семилетней чесотки, которой король Тробиус наградил его за зловредные проказы. Срок заклятия скоро истечет; тем временем Фалаэль сидит на столбе и, как водится, чешется почище собаки, замученной блохами. А теперь нам пора прощаться — позволь снова пожелать тебе всего наилучшего".

"Подожди! — закричала Мэдук. — Разве ты не рада меня видеть, свою единственную дочь?"

"По правде говоря, не совсем. Рожать тебя было весьма неприятно, и твое присутствие напоминает мне обо всей этой исключительно неряшливой истории".

Мэдук поджала губы: "Я готова забыть об этой истории, если ты сделаешь то же самое".

Твиск рассмеялась — в воздухе словно прокатился перезвон веселых колокольчиков: "Хорошо сказано! У меня уже исправляется настроение. Зачем ты пришла?"

"Как обычно, мне нужен твой совет".

"Это понятно — к кому еще обращаться за советом, как не к своей матери? Говори: в чем твое затруднение? Надеюсь, ты еще не успела ввязаться в какие-нибудь любовные похождения?"

"О нет, матушка! Я только хочу найти отца, чтобы окончательно определить свою родословную".

Твиск отозвалась пронзительным недовольным возгласом: "Этот вопрос меня не интересует! Я давно выбросила из головы обстоятельства твоего происхождения! Ничего не помню и помнить не хочу!"

"Не может быть, чтобы ты вообще ничего не помнила!" — упорствовала Мэдук.