Чьи-то руки обняли, поддержали, не дали угаснуть сознанию.

— Как ты? — сочувственно спросил женский голос на эсперанто.

Эсперанто! Точно инопланетники.

— Бегите… — голос сипел, отказываясь повиноваться. — Они… убьют… вас!

— Нас? — хмыкнула женщина и добавила с презрением: — Подавятся!

— Это всё, Ван? — спросил мужчина, снова по-русски, но с тем же неуловимым акцентом. — Никого больше не слышишь?

— Никого.

— Бери её, пошли.

Жар пропал, стало холодно, снова зашлёпал мелкий дождь.

— Так, — сказала женщина. — Переломов нет, сотрясения не вижу. Сейчас возьму тебя на плечо, но если будет драка, сброшу. Не пугайся, мы тебя не оставим. Наваляем ублюдкам, и снова подниму.

Спасена. Разум отказывался верить чуду, но чувства твердили одно: спасена! Вот теперь можно позволить себе потерять сознание. Не оставят. Не бросят.

Спасена!

Дальше всё смешалось, как в цветном калейдоскопе. Внезапные спасители вдруг резко остановились.

— Сиди спокойно. Не дёргайся никуда, — строго приказала женщина.

А мужчина сунул в руку оружие.

— Держи. Полезут если, жми сюда. Да дуло от себя! От себя, сказал!

Увесистая штука с выемками под пальцы, серебристо-серая, с голографической эмблемой, тускло взблеснувшей алым — «альфа» в круге. Альфа-Геспин! Генномодифицированные бойцы со сверхспособностями, в памяти сразу ожили все жуткие истории, с ним связанные. Не-люди, бесчеловечные, жестокие, одним прикосновением превращают нормального человека в зомби без разума или в себе подобного, жрут на завтрак каждый день по младенцу…

Эти «не-люди» сейчас спасали. Спасали от смерти.

Короткая драка. Алое, грозно ревущее пламя на кулаках у мужчины. Стремительные движения женщины: короткая армейская дубинка словно жила в её руках сама по себе. Взмах — удар, взмах — удар. Злобный вой поверженных. Ослепительные молнии бьют откуда-то из развороченной погромами утробы города. Страшный, шипящий в косых струях дождя звук: шшширх, шшширх… Запах озона, смерти, запредельного жара. Молнии вязнут в стене ревущего пламени, гаснут. И чья-то нога в тяжёлом ботинке — над самым лицом.

Разбитые пальцы обхватывают рукоять, — дулом от себя, да-да! — и время срывается в бешеный галоп: шкворчащий плевок плазмы влетает точно в чёрный силуэт. Ботинок задирает вверх и в сторону, смачный шлепок тяжёлого тела в лужу, брызги в стороны, брызги на лице, руках, одежды, тошнотворный запах палёного мяса… Темнота.