Шар опять не посветлел. Какие там претензии? Дело житейское, дело обычное. Не успели те претензии появиться.

— В коридоре был кто-то посторонний?

— Нет.

— Только вы двое?

— Аришка и ребенок… и больше никого.

— Вы прикасались к Илье Владимировичу?

— Нет!

Поручик посмотрел с сомнением. Но дальше спрашивать не стал. И так ясно… Шар темный, я не вру, а мысль про ребенка с суперспособностями ему в голову точно не пришла. И слава богу.

— Можете убирать ладони, Мария Петровна.

Я послушалась.

А что тут неясного? Как спрошено, так и отвечено.

Мне повезло, что заряда в шарике мало. Вот если бы копать начали глубже, как на полиграфе, фамилия-имя-отчество… я бы влетела на первом же вопросе.

Но тело, похоже, уже осмотрели. И не нашли следов убийства. Допрос явно для проформы, что я, не вижу, что ли? Хотели бы копать — не так бы копали.

Кажется, это моя первая и последняя вечеринка. Ну и черт с ней! Не жалко, переживу!

— Что ж. Мария Петровна явно невиновна, — подвел итог генерал-губернатор. — Так от чего умер несчастный?

Поручик развел руками.

— Его наш лекарь осмотрел… пока вскрытие не проводилось, но говорит, на кровоизлияние похоже. Сердце, или в мозг, сосуды дело такое. Выпил, жарко стало… это и у молодых случается.

— Какой кошмар, — честно произнесла я. — Простите…

Баронесса погладила меня по плечу.

— Да, Мария. Но Бог судит так, а не иначе, и не нам говорить о воле Его.