— Точно. — рассеяно ответил я, еще больше запутавшись, не понимая, что происходит.

Всё это было дико странно, земли что я видел снаружи точно были непригодны для жизни, не для такого человека, которого я вижу перед глазами. Она говорит какую-то чушь, или я чего-то отчетливо не понимаю. Чего-то очень важного.

— Мы называем его Чернобогом, и я напал на него, потому что он напал на нас. — разъяснил я.

— Но отец ни на кого не нападал. — горячо возразила она, порывисто взмахнув рукой.

— Он отправлял свои войска к нашему миру.

— Это вы на нас напали, вы привели свои армии, пока…, — девушка резко погрустнела, поникнув плечами. — Пока не остались только мы. Ты ведь слуга этого Желтоликого, ты ему подчиняешься.

— Мы только защищали вход в свой мир, а сюда я пришел чтобы остановить ваши постоянные нападения. Остановить того, кто постоянно отправляет к нам армии вот этих. — кивнул я головой на стоявших столбами фигур.

— Имперские гвардейцы? — перевела она взгляд с меня на них. — Они защищают дворец и семью, они никуда не вторгаются.

— Не конкретно этих, другие существа. Воины, звери и маги. — несколько раздраженно разъяснил я.

— Не знаю ничего про это. — дернула она головой, отворачиваясь.

Черт, и как с ней говорить. Она хорошо претворяется или ничего не знает.

Девушка вновь повернулась ко мне, сделала пару неуверенных шагов, после чего порывисто приблизилась, присев на краешек кровати, почти на то же место где сидела до этого.

— А можно… можно прикоснутся к лицу? — неожиданно задала она вопрос.

— Зачем?

— Я, ну. Принцесса высоких кровей вежливо просит прикоснуться к тебе, что за странные вопросы? Ты просто должен благодарно согласиться! — разозлилась она.

— Ты же сама спросила. Значит предполагалось что я могу дать и отрицательный ответ. — выразительно приподнял я бровь, черт, а держать лицо без маски теперь сложно.

Я без маски, с нормальным лицом, и нахожусь в плену непонятно у кого, точнее теперь не понимаю у кого я нахожусь. Меня переполняет чувство радости, опаски от самого факта плена, непонимания ситуации, волнении о нахождении где-то рядом Чернобога и этой странной… кажется она назвалась Мелионой. В душе я испытываю слишком противоречивые чувства, чтобы держать себя в руках.

— Это была просто вежливость, отказы не принимаются. — свела она бровки вместе, нахмурившись, в нерешительности остановив руку напротив лица.

— Значит касайся. — устало выдохнул я.

— Ам, значит можно. Я сейчас, соберусь с духом. — заволновалась она, покраснев. — То есть, всё хорошо, это совсем не беспокоит и… — зажмурившись, она вдавила свою мягкую ладошку мне в лицо.