— Менский Дворец был построен в семьсот тридцать первом году эры Трилон, Императором Пеглониром Тервирским, как главная резиденция императорской семьи в Менском Наместничестве. Тут отдыхали члены нашей семьи, когда проезжали через это Наместничество или хотели отдохнуть в этих землях. — как-то быстро приняв царскую осанку, начала она с гордость рассказывать.

— Это разве не ваша столица? — слегка удивился я, до этого ведь считал, что я нахожусь именно в ней.

— Нет, это не она. — на её лице выступила сдерживаемая грусть. — Солвион был уничтожен во время проводимого отцом Ритуала Вознесения, там больше ничего не осталось. Потому отец переместил нас сюда, он сохранился лучше всех, сюда армии фанатиков Желтоликого дойти не успели.

— И много было у вас построено таких дворцов? — вернулся я к старой теме, то и дело посматривая на картины пейзажей и портретов мимо которых мы проходили.

— Вначале Дворцы были построены только в Наместничествах метрополии, но затем во время нашего наибольшего могущества, первый Император эры Карды Касенир Тервирский, распорядился построить Дворцы в каждом Наместничестве. Каждое из них отличалось от другого, это зависело от климатической зоны, местной культуры, архитектора и пожеланий нашей семьи, каждый Дворец был особенным и неповторимым. — вернув своё поучительное настроение, продолжила она свой рассказ. — С тех пор в каждом Наместничества нашей Империи находился свой Дворец.

— А у тебя есть твой любимый, тот который понравился тебе больше всего?

— Да, конечно. — вначале удивленно, но затем с еще большей радостью и блеском в глазах продолжила она непрерывно щебетать. — Пенийский Дворец, построен прямо на Асалийских горах на севере нашей империи, архитектором Жержем Ветским. Там был прекрасный вид с верхней террасы на весь горный хребет, места для игр, вечная прохлада и снег. Большая часть дворца была вырезана прямо из горы, над ним работало около сотни магов каменщиков и тысячи простолюдинов, которые уже через пять лет создали один из самых неприступных и высоких дворцов в Хардонии. Мне там очень сильно нравилось. — печально закончила она.

Почему всё в прошедшем числе, я понятливо не спрашивал, Дворец был уничтожен войной, а если и уцелел, то там теперь ни снега, ни прекрасного вида. Если бы мой мир оказался в таком же виде, как и этот, мне бы тоже было больно видеть его таким.

— Это бывшие императоры? — увел я разговор с рискованной темы, а разговаривать тут было рискованно практически обо всем.

— Да, но тут лишь императоры и их жены эры Сайви, картины знаменательных событий того времени. Небольшой, но прославленный отрезок истории нашей династии, в самую короткую эру из всех. — гордо произнесла она, остановившись напротив беловолосой женщины со странным украшением в виде вычурной золотой маски на нижней челюсти. — В честь первой жены императрицы Мелионы Тервирской, жившей две тысячи лет назад мне и дали имя. Она прославилась присоединением африйских земель к нашей Империи, образовав Африйское Наместничество. Её муж, — показала она на соседнюю картину с короткостриженым мужчиной. — погиб тогда от неизлечимой смертельной болезни, осложненной ранением в одном из сражений за те земли, любил он лично командовать армией, иногда даже вступая в битвы. В одной из стычек с африйскими старшими шаманами он и был ранен, заражения и яды осложнили его болезнь, которая и добила его, а ведь если не это, он мог прожить еще лишние два десятка лет. Это украшение на её подбородке можно назвать короной африйских вождей, сразу всех их земель. — продолжая смотреть на картину, она будто о своём кумире, с обожанием продолжила рассказ. — После смерти мужа, она не отправила армии мечом и магией мстить за его смерть, нет, она активно использовала дипломатию, переговоры, конечно же немного военной силы. И уже всего через три года, она заставила всех их склониться перед собой, а их Верховный Шаман самолично передал ей только созданный местный вариант короны. До этого она существовала только в их легендах и умах, ведь никто до этого еще не мог объединить все их земли. Она была великим человеком того времени, легко обогнав своего мужа, столь бесславно погибшего и сражавшегося за те земли почти всю свою жизнь.