– Что ж, – ответил ей Божественноликий, – расставание всегда неприятно. Если бы я мог, то дал бы вам что-нибудь в подарок, особенно тебе, сестра моя Лучница.

Лесомудрый сказал:

– Ты можешь пообещать нам подарок. Для нас это всё равно, что уже получить его из твоих рук.

– Да, – подтвердила Лучница. – Мы сами думали об этом и чуть было не попросили тебя.

– Какой же подарок вы хотите? Считайте его уже своим, даже если это будет не более чем награда за твои меткие стрелы.

Девушка засмеялась и, взявшись за полы кольчуги Божественноликого, попросила:

– Покажи нам след от утреннего удара стальным топором на твоём шлеме.

– Да там и нет особенного следа. Этот шлем ковал мой отец, а его работа всегда хороша.

– Верно говоришь. А могу я попросить себе кольчугу и шлем его работы, а Лесомудрому славный меч? Тогда и я, и он будем счастливы!

Златогривый ответил:

– Я рад твоей просьбе и уверен, что и Железноликий обрадуется, узнав о твоей меткости, ведь если бы не ты, Ликородный остался б его единственным сыном. А теперь мне надо идти. Сердце подсказывает мне, что пока меня не было, в городе что-то произошло.

Все трое поднялись, и Лучница произнесла:

– Ты любезен, брат. Скоро мы встретимся вновь, и всё тогда будет хорошо.

Божественноликий положил руки на плечи девушки и поцеловал её в обе щеки. Затем, поцеловав Лесомудрого, он развернулся и пошёл своей дорогой, перешагивая с камня на камень через Реку Бурную. Прозрачные её воды стояли в это время года не очень высоко и не очень низко. Обернувшись, юноша увидел, что Лесомудрый и Лучница взбираются обратно на утёс по тропе вдоль ущелья реки. Девушка тоже обернулась и помахала на прощание луком. Божественноликий пошёл дальше. Несмотря на то, что в небе действительно сияла луна, ночью идти было довольно сложно, поэтому, хоть юноша и хорошо знал дорогу, шёл он медленно. Минуло более полутора часа, прежде чем он вышел по горной тропе в долину. Он начал уже было быстро идти к городским воротам, всё так же вдоль берега реки, но вдруг услышал крики и шум, довольно необычные для такого места, ведь здесь никто не жил – разве что рыбак забредал сюда для того, чтобы забросить удочку в затоне реки. Более того, там, откуда доносились крики, юноша увидел свет факелов. Огни быстро перемещались в разных направлениях. Божественноликий понял, что что-то произошло. Он остановился и внимательно огляделся. В этот момент между горной тропой и сверкавшей в лунном свете водной гладью юноша заметил что-то блестящее. Тихо, как только мог, он приготовил щит и перехватил правой рукой копьё – поближе к наконечнику, а затем двинулся прямо к предполагаемому врагу. Тут же на открытое пространство между ним и рекой выскочил воин. Его топор ярко сверкал в лунном свете. Божественноликий сдержал сильный удар своим щитом, выдвинув вперёд левое плечо так, что нападавший перевалился через него и с сильным плеском упал прямо в воду (оба они находились как раз у глубокого затона Реки Бурной). Юноша развернулся на каблуках, но не увернулся от удара второго противника, пришедшегося ему по правому плечу. Удар был нанесён неудачно и не со всей силы, так что топор просто соскользнул по кольчуге, не разорвав её. Тогда юноша ударил копьём, поразив им противника в лицо и пробив насквозь голову. Не глядя на поверженного врага, Божественноликий стоял на месте, размахивая копьём с криком: «За Город и Лик! За Город и Лик!»