– О, Старейшина и владыка народа!

Но тут Щетина оттеснил его:

– Я тот, кто поклялся разрешить этот спор. Я поклялся на Священном Кабане завершить эту распрю. Мы думаем, Старейшина, что хотя сейчас мы не знаем, кто убил Ржавку и ограбил Гроша, но скоро, возможно, узнаем.

Во время его речи из толпы вышли трое воинов-пастухов и двое жителей Дола, те, что вместе с Щетиной клялись на Священном Кабане. Тогда поднялся Могучеродный. Он вышел вперёд и произнёс:

– Щетина и вы, добрые верные люди, это правда, что вскоре народ узнает грабителей и убийцу. Я объявлю вам их имена. Я, и никто другой, убил Ржавку. И я же был предводителем тех, кто ограбил Гроша Долговязого и запугал Оленебоя с Зелёных холмов. Что касается убийства Ржавки, то я убил его, потому что он преследовал меня. Он не хотел перестать преследование, и я должен был либо убить его, либо быть убитым самому, как случалось со мной прежде и, думаю, случится вновь. Что же касается ограбления Гроша Долговязого, то мне нужно было то, что я взял, а ему нет. Он совершенно не использовал эти вещи и не давал их никому, и теперь, когда их у него нет, он живёт ничуть не хуже, чем прежде. Теперь я скажу, что если вы снимите с меня обвинения, которые, как я слышал, вы наложили, не зная меня, то я освобожу тебя от твоей клятвы, Щетина. Если ты захочешь, чтобы это дело разрешилось, я выплачу, что ты пожелаешь, и сейчас же. Если же ты вызовешь меня на бой, я пойду, если, конечно, и ты, и я вернёмся с грядущей войны. Что же касается ограбления и запугивания Оленебоя, то в этом я не повинен, потому что он негодяй и жестокий человек. Он многих запугал в Доле, и если он будет со мной спорить, то я сам вызову его на бой, когда закончится война. Его или любого, кто захочет встать пред моим мечом.

Могучеродный замолчал, толпа зашумела, поднялся гам. Большинство говорило, что речь Могучеродного справедлива, а его предложение – это предложение храброго воина. Щетина позвал своих товарищей, Грош обратился к нему, и иногда среди низких голосов других воинов можно было разобрать его скрипучий злобный визг. Наконец, Щетина сказал:

– Высокий воин, мы знаем, что ты вождь и хорошо относишься к жителям Дола и их друзьям и что только нужда заставила тебя обратиться к грабежу и убийству. Мы знаем, что ни живых, ни мёртвого, перед которыми ты виноват, нельзя назвать хорошими людьми, а потому я хочу, чтобы это дело разрешилось, если ты пожелаешь освободить меня от клятвы.

– Пусть так оно и будет, – произнёс Могучеродный, шагнул вперёд, взял за руку Щетину и освободил его о клятвы. Щетина произнёс: