Склонилась к его лицу, обжигая горячим дыханием. И одновременно нащупала уже давно готовое к бою орудие…

***

Гонец доложил, что родственники Альмейды приедут к двум часам дня. Я спрашивала себя, доживу ли до этого времени, но не находила ответа. Тревога накатывала сначала волнами, потом захлестнула с головой. Я не понимала, что это было — предчувствие или просто страх.

Даннэр не отходил от меня ни на шаг, успокаивал как мог. Советовал отвлечься. Например, вспомнить, как мы вчера наслаждались друг другом. Согласна, там воспоминаний не то, что до обеда — на годы вперед. Но сейчас мне в голову не лезло ничего, кроме договора, на котором черным по белому было написано, что Даннэр обязан жениться на Элисии Элькона.

Впрочем, развеяться мне все же пришлось. В полдень Гридиан пригласил меня и Даннэра в свой кабинет. Дождавшись нас, он вышел и вскоре вернулся с Альмейдой.

Экс-королева была мрачнее тучи и всем своим видом демонстрировала, как мы ее достали.

— Что, опять начнете взывать к моей несчастной памяти? — спросила она, обведя нас усталым взглядом.

— Нет, дорогая, — слово "дорогая" Гридиан произнес тоном, больше подходившим к слову "ледяная". — Сегодня будем взывать исключительно к твоему разуму.

С этими словами он протянул бывшей жене королевский приказ.

— Если не прекратишь спектакль, приговор будет приведен в исполнение сегодня же, — жестко сказал он.

Альмейда пробежалась глазами по тексту. Взгляд ее потух, руки затряслись.

— Смертный приговор? — выдавила она. — Мне? Но за что?!

— За подготовку государственного переворота.

— Что? — Альмейда сощурилась так, словно пыталась что-то рассмотреть сквозь туман.

— Узнаешь? — король показал ей список придворных.

— И ты воспринял это всерьез? — картинно рассмеялась Альмейда, глянув на бумагу. — Неужели молодая девушка не имеет права помечтать?

— Признала-таки свою писульку, — потер руки Даннэр.

Бывшая королева обиженно замолчала. Или решила подождать, не выложим ли мы еще какой-нибудь козырь?

— Это все Улиар задумал, — сказала вдруг она, глядя куда-то в сторону. Но тут же спохватилась и добавила, невинно улыбаясь: — В смысле, хранитель печати.